Воздух был напоен ароматами, пейзаж действовал успокаивающе, а ужин — особые бирманские блюда, приготовленные женой Хла Дина, — был вкусным, но тяжелым. Мною овладела сонливость и захотелось пораньше лечь спать. Оставив Берна читать детективный роман, я вошел в хижину и увидел, что Аунг Тхейн, прозванный «стариком» за вечно серьезный вид, стоит на коленях и молится перед дешевым изображением Будды. Я тихо вышел.
Когда я рассказал об этом Берну, тот, оторвавшись от книги, посоветовал:
— Пусть кончит свою молитву. Аунг Тхейн — странный, эксцентричный парень — приходит в нервное возбуждение из-за всякой ерунды. Однажды, разозлившись, он рассек себе руку, потому что никак не мог разрубить дерево. В другой раз выстрелил в своих коллег, которые не хотели просыпаться утром, когда он пришел. За это его посадили в тюрьму, где Аунг Тхейн привык читать молитвы. Я никогда не мешаю ему. Ведь молитвы действуют на него успокаивающе.
— А судимость не помешала ему снова поступить на службу в полицию?
— На Андаманах судимость — не препятствие для занятия какой-либо должности. Кроме того, нам предоставлено право самим решать вопрос о найме. Ведь требования у нас особые. Видите ли, нам нужны не изнеженные щеголи, а крепкие, выносливые парни, привыкшие терпеть лишения. Они должны чувствовать себя в джунглях как дома. Поэтому мы предпочитаем ранчи — горцев из штата Бихар[21]. Нам подходят ранчи и бирманцы — они привыкли к такой жизни у себя на родине.
На следующее утро мы отправились в Констанс-Бей охотиться на черепах. Ярко светило солнце. Парни из полиции разгружали плот из свежесрезанного бамбука. Когда они заметили нашу динги, Бенедикт, Субраманиям и Мария — лучшие охотники на черепах — направились к нам, чтобы помочь вытащить лодку на берег. Они, очевидно, уже дожидались нас, так как поспешно взяли свое снаряжение — длинную бамбуковую палку и несколько мотков веревки с гарпунами, — прыгнули в челн и направились в сторону бухты. Мы последовали за ними.
Наши лодки высоко подпрыгивали на волнах прилива, но это не мешало охотникам занять исходные позиции: Бенедикт с гарпуном, насаженным на палку, расположился на плоском носу лодки, Субраманиям — сзади с мотком веревок, а Мария — на корме.
При охоте на черепах, впрочем как и при всякой другой охоте, определенную роль играет элемент удачи. Мы начали охотиться на западе, куда животные приплывают вместе с приливом из открытого моря, но, не обнаружив ни одной черепахи, двинулись сначала на север, потом на юг. Двигались очень медленно, так что охотники могли производить тщательные поиски. Долгое ожидание, по-видимому, надоело Бенедикту, который, свесившись с борта, пристально смотрел в воду: оно надоело и Берну, застывшему в лодке с фотоаппаратом на груди — он жаждал запечатлеть охоту на пленке.
— В прошлый раз мы сразу же увидели черепах, — проговорил Берн, — но, когда надо, их, как назло, нет.
Не успел он сказать это, как Бенедикт жестом приказал Марии остановиться и метнул гарпун. Но нам не повезло — добыча ушла.
— Ошибся всего на несколько дюймов, — со вздохом проговорил Бенедикт, закрепляя наконечник гарпуна.
— Возвращайтесь на более мелкие места — там, может быть, что-нибудь и попадется, — посоветовал Хла Дин.
Мы повернули на восток. Прилив уже достиг средней отметки. Приближалось полнолуние. Вода все прибывала. Наши суденышки подпрыгивали высоко на волнах, захлестывавших корму, но это нисколько не влияло на охотников, замерших словно изваяния. Вдруг в какую-то долю секунды тело Бенедикта изогнулось и выпрямилось — гарпун полетел в воду.
Видимо, он попал в цель, так как веревка в руках Су-браманияма начала быстро разматываться. Когда она уже совсем погрузилась в воду, лодку потащило дальше. Напрасно Субраманиям пытался остановить ее, натягивая веревку изо всех сил. В конце концов ярдов через триста лодка остановилась, и Бенедикт, который насадил новый наконечник на гарпун, снова метнул его. И опять нас страшно понесло, но на этот раз как будто ненадолго. Лодка закружилась на месте и остановилась. Охотники начали вытаскивать веревку и, когда вся она оказалась в лодке, свесились за борт и стали шарить руками в воде. На поверхности появилась черепаха, сначала задние лапы, потом туловище; ее панцирь был пробит гарпунными наконечниками. Черепаха оказалась огромной и тяжелой, и нашим парням пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить ее из воды. Когда они наконец втолкнули черепаху в лодку, то сами свалились без сил.
Во время охоты Берн непрерывно щелкал затвором фотоаппарата; и, как только полицейские пришли в себя, он сказал им:
— Вам придется убить еще одну. Бенедикт, вы слишком быстро метнули гарпун, и я не успел сфотографировать.
Слова Берна прозвучали бессердечно. Полицейские лишь слабо кивнули головой.
Свою жертву мы обнаружили в восточной части бухты и никак не могли понять, как она утянула нас на запад, где было гораздо глубже. Поэтому пришлось возвратиться в центральную часть бухты. Погода благоприятствовала нам; солнце светило ярко, но жары не ощущалось, море было беспокойным, но не штормило, а сильный ветер казался даже приятным.
Счастье, по-видимому, улыбнулось нам: черепахи сами поднимались на поверхность. Они высовывали головы и некоторое время медленно плыли, а потом ныряли. Бенедикт внимательно смотрел в воду, но, когда он занес гарпун, Берн вдруг закричал:
— Подожди, я подойду поближе.
Но неожиданное происшествие испортило все дело: наш мотор вдруг заглох и его никак не удавалось завести. Некоторое время Бенедикт еще продолжал держать гарпун наготове, но, убедившись, что мы не в состоянии двигаться, решил отдохнуть. Обнаружив в моторе серьезные неполадки, Берн уныло проворчал:
— И надо же было ему сломаться в такое время! — Затем раздраженным тоном он обратился к Хла Дину: — Говорил тебе взять с собой запасной мотор! Всему виной твое упрямство!
Хла Дин, ни слова не говоря, принялся разбирать мотор. Он вытащил несколько дисков, подул на них, потом вставил на место, потянул за веревку, и мотор заработал.
Теперь, к нашему удовольствию, мы видели черепах повсюду. Бенедикту это, вероятно, не очень нравилось; когда его спросили, почему он не воспользуется благоприятной ситуацией, охотник сказал:
— Я не могу охотиться на плывущих черепах. Они должны лежать на твердом грунте, иначе их не пробить гарпуном.
В конце концов он улучил удобный момент, лодка остановилась, и гарпун стремительно полетел в воду.
— Снял, теперь снял! — закричал Берн, обезумевший от радости — ему удалось сделать снимок, о котором оп мечтал всю жизнь.
Мы разделяли его восторг. Лодка плыла на запад. Загарпуненные черепахи, как мы успели заметить, искали спасения в открытом море. Нашу лодку, совершенно потерявшую управление, уносило все дальше и дальше. Мы изо всех сил старались не отставать от полицейских, а когда в конце концов догнали их, то увидели, что Бенедикт стоит на носу в довольно мрачном настроении: оказывается, здесь было слишком глубоко и гарпунной веревки уже не хватало. Субраманиям пытался ему помочь. Стараясь вытащить черепаху на мелкое место, он дергал изо всех сил за веревку, но черепаха не двигалась с места. Мы чувствовали себя такими беспомощными! Хла Дин предложил прибегнуть к последнему средству — дать веревку нам, чтобы отбуксировать черепаху в направлении берега. Но, пока мы собирались что-то предпринять, Бенедикт уже нырнул в воду. На минуту, показавшуюся нам вечностью, мы потеряли его из виду и уже начали сомневаться в разумности его поступка, как вдруг Бенедикт появился на поверхности, держа перед собой черепаху, как щит. Мы понимали, какую тяжелую борьбу ему пришлось выдержать, ведь черепаха сопротивлялась изо всех сил. Но Бенедикт крепко вцепился в нее и толкал к лодке до тех пор, пока Субраманиям и Мария не помогли ему. Они все вместе схватили черепаху, с большим трудом вытащили из воды и, как мешок, бросили в лодку.
21
Речь идет, ио-видимому, о племенах, расселенных в южной части штата Бихар, в частности в округе Ранчи.