На Малом Андамане вечер наступает внезапно. Как только солнце скрылось за деревьями, фантастический птичий «оркестр» зазвучал на разные голоса. Здесь были голуби, соловьи, журавли и даже вороны, которые редко встречаются на этом архипелаге. Чарующим был пейзаж. Небо в лучах заходящего солнца казалось лиловым. Подул прохладный освежающий бриз, волны с шуршанием одна за другой набегали на берег. Но онгхи были печальны. Они, понурив головы, сидели вокруг своего общинного костра. Когда Рой попытался пошутить, они уныло ответили ему. Завязался откровенный разговор, после чего несколько мужчин встали и ушли куда-то.
По дороге в бунгало этнографов, которое находилось шагах в ста правее плантации кокосовых пальм, я спросил Роя, почему онгхи так печальны.
— Они голодны, — ответил он. — За весь день они добыли только горшок меду. Я сказал им, что мы привезли для них целую рыбу и что она лежит у протоки. Поэтому мужчины и отправились за ней. — Затем он добавил с горечью — На острове становится все меньше пищи.
— А что мы можем сделать, Рой? Не можем же мы расплодить диких свиней и развести больше рыбы. Есть предел и нашим возможностям.
— Мы должны научить их обрабатывать землю и выращивать ямс. Они едят его. До сих пор онгхи ели только дикий ямс. Мы должны научить их выращивать его.
— Достаточно ли они развиты для земледелия?
— А почему нет? Доктор Чиприани и я расчистили участок под овощи, и онгхи помогали нам. Мы уговорили их попробовать, и они им понравились. Мы выращивали баклажаны, бобы и тому подобное, а они любят корнеплоды. Вот почему я назвал ямс. Земледелие обладает и еще одним преимуществом: оно прикрепит онгхи к определенному месту, отучит от кочевого образа жизни, который не приносит им пользы — ведь не везде есть хорошая питьевая вода.
Бунгало этнографов — деревянное сооружение, состоявшее из двух смежных комнат, — было построено на большом расчищенном участке леса. Как и все другие постройки на Андаманах, оно возвышалось на прочных столбах и имело тростниковую крышу, На длинной просторной веранде мы увидели Симоне, а на столе — кастрюлю с нашим ужином. Заметив нас, несколько парней-онгхи принесли в ведре воды, другие вымыли в нем свежесрезанные банановые листья, которые должны были служить тарелками. Мы проголодались и поэтому набросились на еду, как голодные волки. Все казалось божественно вкусным, хотя ничего особенного не было — только вареный рис и картошка с соусом карри. Пока мы ели, онгхи сидели вокруг нас и разговаривали с Роем и Симоне, но никто из них не посмотрел в нашу сторону с завистью. Когда мы кончили, парни очистили банановые листья и бросили объедки собакам. Оставшуюся пищу — горшок с рисом и горшок с карри — Симоне отдал онгхи, и они унесли ее, чтобы поделиться со всеми.
Поскольку у нас был всего один фонарь, да и тот взял Симоне, мы вскоре разошлись — Рой в одну комнату, я в другую. На небе светила огромная луна. Ее платиновый луч проникал через мое окно в комнату, и я видел, как тучи москитов вились вокруг сетки.
— Рой! — позвал я. — Как встретили вас онгхи, когда вы в первый раз приехали сюда?
— Вначале они очень дичились и прятались в кустах, откуда наблюдали за нами. Постепенно островитяне стали показываться, но никогда не подходили. Доктор Чиприани строго-настрого наказал нам ни во что не вмешиваться и заниматься своими делами. Мы должны были отвечать им лишь в том случае, если они заговорят первыми. Первый месяц онгхи чуждались нас. Потом наиболее смелые подошли к нам и помогли нести вещи. Вскоре они заговорили с нами. После этого вся деревня стала относиться к нам дружелюбно.
— У вас никогда не было с ними неприятностей?
— Никогда. Наоборот, они очень услужливы. Если бы не их помощь, мы никогда бы не увидели внутренней части острова. Онгхи водили нас по всему острову и знакомили с различными общинами. Когда они перестают вас бояться, они становятся очень приветливыми. Остров большой — около трехсот квадратных миль, но онгхи живут лишь в центральной и северной частях. Остальная территория — болота и протоки. Онгхи не бывают в тех местах, потому что там полно крокодилов.
— А змеи есть?
— Есть, но не ядовитые. Даже у здешних скорпионов нет жала. Единственное ядовитое существо на Андаманах — сороконожка. Ее укус вызывает опухоль и острую боль.
— Я восхищен тем, как вы подружились с онгхи. Немногие люди так смелы и терпеливы, как вы.
— Все похвалы следует адресовать доктору Чиприани. Он научил нас, как вести себя с островитянами. Теперь и я полюбил их. Если б у меня были собственные средства, я бы поселился здесь.
Последние слова я слышал уже в полудремотном состоянии и вскоре заснул.
Утром меня разбудили соловьи — на Малом Андамане их множество, и они заливались на все голоса. Солнце взошло. Через открытое окно я видел, как его лучи золотили верхушки казуарин, росших по другую сторону хижины. А вокруг сетки, под которой я спал, все еще кружились москиты. Их было так много, что бороться с ними было бесполезно.
В комнату на цыпочках вошел Симоне с алюминиевым чайником. Чай пить пришлось прямо из чайника, так как не было чашек. Я уже начинал привыкать к вкусу сгущенного молока, поскольку на Малом Андамане скот не разводят и онгхи никогда не слышали о молоке. Они, правда, иногда пили чай — приезжие государственные служащие раздавали в качестве подарков чай и сахар, — но только заваренным в большом алюминиевом чане и без молока. Чан тоже подарили им.
Онгхи поднялись раньше нас и бродили вокруг хижины, справляясь, нет ли какой-нибудь работы. Это были в основном парни, и Симоне поручал им носить воду из мелкого, протекавшего за кокосовыми пальмами источника, через который была перекинута прочная ветвь дерева. Онгхи садились на нее и опускали свои деревянные сосуды в воду. Это были выдолбленные колоды или же небольшие куски гигантского бирманского бамбука, который море иногда выбрасывает на берег. Онгхи вешали их через плечо на ремнях из лыка. Других сосудов у них не было.
Один день общения с онгхи рассеял мои страхи, еще остававшиеся где-то в глубине души. Я спал с открытыми настежь окнами и дверью, а винтовка и кукри[25] лежали далеко от меня, в углу. Мне нечего было бояться, так как онгхи не домогались ни одной моей вещи. Пока я хорошо относился к ним, они все время стремились быть доброжелательными. Разве можно желать большего в отношениях между людьми?
Рой чистил зубы.
— Рой, — сказал я, — женятся ли онгхи? Я всегда вижу женщин на одной стороне, а мужчин — на другой, и они почти никогда не бывают вместе.
— Да, они женятся, но вступление в брак не сопровождается никакой церемонией, — ответил Рой. — Онгхи свободны в своем выборе, и день, когда девушка и парень разрисовывают друг друга белой и оранжевой глиной, считается днем их свадьбы. После этого в течение двух недель «молодая» носит бахромчатую повязку спереди и сзади, чтобы все знали, что она вышла замуж и впредь ни один мужчина, кроме мужа, не будет ухаживать за пей. Это племя не знает, что такое измена. Ни один из супругов не может жениться вторично, если один из них умрет. Однако их отношение к детям очень странное. За детьми смотрят все женщины, независимо от того, чьи они. В возрасте тринадцати-четырнадцати лет дети начинают сами заботиться о себе и, если захотят, могут переселиться в другую общину.
— Женятся ли братья на сестрах? Я спрашиваю это потому, что их община очень мала.
— Это строжайше запрещено, даже между двоюродными братьями и сестрами. Вы не обратили внимания на приземистого парня, который так глупо смеялся? Он будет вынужден жениться на женщине, которая годится ему в матери, потому что все оставшиеся женщины племени доводятся ему родными или двоюродными сестрами. У него нет никакой надежды иметь детей, но я думаю, что его это не беспокоит: ведь в общине много детей.
В то утро Рою и мне надо было идти в разных направлениях. Рою предстояло сопровождать группу чиновников в восточную часть острова, а я намеревался поохотиться в джунглях за деревней. Из всех онгхи моим проводником согласился быть только их вождь — Канью, остальные же предпочли Роя. Если учесть, что я пошел па охоту ради их же пользы, — они обожают мясо диких кабанов, — их поведение казалось бессмысленным. Но это было не совсем так. Через Симоне передали мне, что на охоте от них не будет никакой пользы: они безоружны, последнее копье сломалось две недели назад. Собаки тоже, видимо, разделяли мнение хозяев. Когда Канью позвал их, подошли только три и то неохотно, остальные продолжали лежать возле костра. Шагов через сто две собаки сбежали, а в следующее мгновение и третья последовала за ними.