Возвратившись в контору, я поблагодарил старшего тюремного врача, тюремщика и двух охранников, показавших мне тюрьму, и попрощался. Лахман Сингх проводил меня до выхода и отдал честь.
Глава IV
От виселицы к богатству
Я оказался в Чатаме и уже сожалел о том, что так поспешно отпустил такси. Было около четырех, а примерно через час я условился встретиться на набережной с Говиндараялу, чтобы присутствовать на открытии сельскохозяйственной выставки.
Шринивасан, которого я также должен был увидеть и на машине которого предполагал вернуться обратно, стал извиняться:
— Неожиданные обстоятельства заставляют меня задержаться по меньшей мере еще на час. Лучше всего позвонить на стоянку такси.
Но это оказалось уже бесполезным: мне ответили, что все машины в разъезде и вряд ли скоро вернутся. Пока я размышлял над тем, что предпринять, и содрогался при одной мысли об обратном пути в бунгало — три мили пешком, — секретарь Шринивасана посоветовал мне «проголосовать» возле Хаддо, у плотины.
— Здешние водители обычно подвозят куда надо, — сказал он.
Мне пришлось последовать его совету — выбора у меня не было.
Сразу же за воротами лесопилки начиналась плотина. Отсюда открывался вид на изумительный «аквариум», созданный самой природой, и я не мог не залюбоваться им. Прибой омывал деревянные сваи и под дощечкой с надписью: «Ловить рыбу и купаться воспрещается» — весело резвилась блестящая стайка сардин. Но вот словно вспыхнуло пламя — это появился тунец, сопровождаемый свитой тигровых рыб, которые двигались легко и грациозно, как балерины, словно похваляясь эффектными золотыми полосами и длинными вуалевидными хвостами. Но вот в их сторону направилась барракуда[12] — они мгновенно исчезли.
За плотиной я миновал брошенный японский бульдозер, огромные колеса которого наполовину ушли в землю, и взобрался на холм, ведущий к базару Хаддо, лишь для того чтобы убедиться, что в это время транспорт фактически не работает. Во мне еще теплилась последняя искорка надежды: может быть, какое-нибудь такси уже вернулось на стоянку. Итак, я пересек улицу и направился к лавчонке, где торговали листьями бетеля[13], чтобы узнать, откуда можно позвонить по телефону.
Лавочник был занят: заворачивал бетель для покупателей, по всей вероятности рабочих, которые стояли, облокотившись на пустой ящик. Показывая палочкой через плечо, он проворчал:
— Идите в магазин Гурусвами. Там есть телефон.
Мои синие джинсы произвели на рабочих неотразимее впечатление. Они с интересом рассматривали их: эти люди никогда раньше не видели ничего подобного.
— Вы недавно приехали сюда? — спросил один из них.
— Недавно, — ответил я. — Не подскажете ли вы, как скорее добраться до Делейнепура?
— Если вам в Делейнепур, то садитесь на автобус. Он отходит в четыре.
Лавочник показал палочкой на часы, тикавшие на полке среди пачек сигарет.
— Видите, который час? — спросил он.
Часы показывали четверть пятого.
Оба покупателя расхохотались.
— Сколько лет они ходят, ваши часы? — со смехом спросил один из них.
— Не верьте им, — предупредил меня другой. — На Андаманах люди носят часы просто для красоты. Мы здесь не очень-то интересуемся временем.
— А я говорю вам, они ходят точно, — продолжал настаивать на своем хозяин лавки.
Заметив поднимавшегося в гору старика, лавочник окликнул его:
— Каллу Рам, автобус уже ушел?
Каллу Рам подошел тяжело дыша. Это был невысокий мужчина с пышными усами. В руках он держал большой зонт. Закрыв его и сунув под мышку, старик медленно проговорил:
— Откуда мне знать, ушел автобус или нет? Я только что закончил работу на складе и возвращаюсь домой. Если вы хотите знать точно, пойдите и посмотрите, не ушел ли паром. Автобус не отправится до тех пор, пока не возьмет пассажиров с парома.
Предложение было адресовано ко всем присутствующим, и лавочник, взобравшись на прилавок, стал смотреть в сторону залива.
— Я вижу паром, — сказал лавочник. — Но он уже отошел. И я боюсь, что вам придется идти пешком до Делейнепура.
— А вам надо в Делейнепур? — оживился Каллу Рам. — Поедем на грузовике?
— Конечно, — тотчас согласился я.
— Тогда пошли, — сказал старик, открывая зонтик и предлагая мне укрыться в его тени.
Дорога постепенно пошла под уклон, затем свернула направо. В открытом дворе магазина Гурусвами стоял грузовик; его нагружали кули в красных платках.
— Не подбросите ли вы этого человека до Делейнепура, — обратился Каллу Рам к сидевшему на подножке шоферу, который что-то заносил в свою записную книжку.
Шофер поднял глаза и приветливо улыбнулся.
— С удовольствием, если ваш друг сможет подождать до конца погрузки.
Мы сели на скамейку и стали смотреть, как грузовик постепенно наполнялся различными товарами: корзинами с банками сгущенного молока, кастрюлями, сковородками и ведрами.
— Вы приехали последним пароходом? — полюбопытствовал Каллу Рам. Он немного подался вперед и оперся подбородком о ручку зонта.
— Да, — ответил я.
— А где вы будете работать?
— Я не государственный служащий, а гость.
— А зачем же вы все-таки приехали? — настаивал старик, не переставая удивляться.
— Посмотреть острова.
Каллу Рам покачал головой.
— Должен сказать, что на островах нечего смотреть. Нечего. Разве что Порт-Блэр. Да и в Порт-Блэре нет ничего интересного, кроме нескольких магазинов и домов. А до последнего времени и их не было. Только тюрьма была. Я провел на этих островах пятьдесят четыре года и все знаю.
— Все пятьдесят четыре года? И никогда не ездили на материк?
— А к кому мне ехать? Родственники прислали мне в тюрьму два письма и после этого перестали писать. Я даже не знаю, живы ли они.
До меня вдруг дошло, что я разговариваю с одним из бывших каторжников.
— Вы, вероятно, страдаете от одиночества? — участливо осведомился я.
— Я не одинок. У меня жена и двое сыновей. Сыновья женаты. Они живут с нами.
— Как вам удалось выписать жену с материка? Вы как будто сказали, что растеряли всех родных.
— Я женился на каторжанке. Когда-то на острове была тюрьма для женщин и такой брак разрешался. Каждый месяц устраивалась специальная церемония — мужчины становились в один ряд, женщины — в другой, и мы могли выбирать, кого хотели. Потом верховный комиссар объявлял нас мужем и женой. Должен сказать, что это не считалось законным браком, и в любой момент мы могли так же легко разойтись. Обычно такого не случалось, ведь большинство из нас было приговорено к пожизненному заключению. Мы знали, что ничего лучшего на нашем пути не встретится. Поверьте, мне посчастливилось, так как вскоре после нашей женитьбы женскую тюрьму закрыли.
— Сколько вам было лет, когда вы приехали сюда?
— Всего двадцать два, — сказал Каллу Рам. — Да, бывает… — вздохнул он. — Наделаешь глупостей в юности. Разве стал бы я сейчас убивать двух людей из-за какой-то проститутки?
Погрузка закончилась и водитель нажал на стартер. Грузчики один за другим попрыгали в кузов.
— Эй, эй, — закричал Каллу Рам, подбегая к водителю, и потащил меня за собой. — Посадите и его тоже.
Встав на колесо, как на подножку, я взобрался в кузов.
Через секунду мы тронулись. Большой черный зонтик остался позади…
— Не забудь, ему надо слезть в Делейнепуре…
Говиндараялу ждал меня у входа на выставку. Я опоздал на добрую четверть часа и пропустил торжественное открытие. Он, правда, заверил меня, что ничего, кроме церемонии «разрезания ленты», я не потерял. Мы прошли мимо бамбуковых стендов, украшенных звездообразными листьями ламбапатти, на которых была разложена местная продукция: бледные помидоры, небольшие круглые кочаны капусты и какие-то другие недозрелые овощи. У стенда с рисом мне сказали, что урожаи риса здесь огромные — двенадцать тысяч фунтов с акра. Однако зерна хотя и крупные, но твердые.
13
Бетель — листья, в которые заворачивают известь, истолченный плод арековой пальмы и некоторые другие ингредиенты; широко используется в Южной Азии как своего рода «жевательная резинка».