«Ктой это, ч-черт!» — взвизгнул старик.
«Рыбнадзор, батя», — сказал Юлий.
В доме уже горел свет. Старик шел впереди, предупредил вежливо: «Тут приступка». Вошли в темный коридор. Юлий скорее почувствовал, чем увидел, как старик резко вильнул влево. Инстинктивно Юлий тоже шагнул левее, чем думал, ударил в стену плечом. Дверь из глубины распахнулась, осветив коридор. У своей ноги, чудом попавшей на твердый пол, Юлий увидел открытый— почти на всю ширину коридора — лаз в подпол. Старик впереди ступал точно по половице у стенки.
Из-за спины Тобольского вывернулась маленькая старушка, всплеснула руками в непритворном удивленье: «Забыли, ироды! Переломали бы человека!» Ловко прикрыла дыру здоровенной крышкой. «Шустра, мать, — сказал Тобольский задумчиво. — Кроме тебя, никто ведь не выходил». — «Чего не бывает, — усмехнулся старик. — Иной раз — забудешь». Трое парней, видно — погодки, похожие на старика, только без бороды, усмехнулись тоже. «Старая стала, — пожаловалась старушка Тобольскому, скользнув на Юлия недобрыми глазами. — Памяти нет». — «Понятно, — сказал Тобольский задумчиво. — Не первый год знакомы».
В комнате Тобольский присел к столу, долго молчал. «С кем не бывает», — сказал старик. «Штрафом на этот раз не отделаешься», — сказал тогда Тобольский. «Черт попутал, — сказал старик с чувством. — Посадишь, что ли, за одну сетку?! Нету таких прав у тебя». — «А я сижу дома и думаю: давно что-то старичка не слыхать, здоров ли — думаю? Но не таков, думаю, старичок, чтобы прихворнуть. То лето рыбка неважно шла, а сейчас вроде неплохо. Дай, думаю, проведаю старичка…»
«Истинно — я это дело оставил, — перебил старик с чувством. — Сегодня — как черт попутал: одну сетку всего-то».
«Вторую мы с вами вместе тянули», — напомнил Юлий. «Да выпустили. — Глаза старика блеснули на Юлия жестко, но к Тобольскому вновь обратились со слабостью и раскаяньем. — Семья все же растет, грех не взять от реки». — «Я в сарае уж был», — сказал Тобольский. «Колькя, дерьмо!» — вдруг взвизгнул старик. «Он, батя, сам». — «Навел, дерьмо!» — опять взвизгнул старик.
«Сам», — подтвердил Тобольский. Старик блеснул в него острыми глазами, смиренья в них уже не было — только злоба, сказал с медленным дребезжаньем: «Много ты — сам, а все под богом ходим». Тобольский засмеялся на это, взяв на столе тетрадку, вынул лист аккуратно, начал писать акт. Опять засмеялся чему-то, покрутил головой, сказал Юлию: «Вишь — какая работа? А ты думал!»
Жаль было расставаться с Тобольским, словно с родным. На прощанье он сказал Юлию: «Держись там Иргушина — человек надежный и рыбку любит…»
Но директор рыборазводного завода принял Юлия без интереса, говорил невнимательно, будто не слушая сам себя, больше занимался с крысой, которая сидела у него на столе среди бумаг. Крыса была ухоженная, как домашний кот, с загривком, щерила зубы. «Вот, значит, Ларка, — сообщил крысе Иргушин, — пожаловал к нам новый рыбнадзор». Крыса поглядела на Юлия и дернула усами брезгливо. Ученая, что ли? «Я так крыс терпеть не могу, брезгую», — счел нужным сообщить Юлий. «Вот как? — без интереса сказал директор Иргушин. — А мне как раз Ларка приносит счастье, верно, Ларка?» Крыса глянула теперь на Иргушина, и что-то в глазах у нее блеснуло. «Улыбается», — сказал Юлию директор, но глаза его при этом смотрели серьезно и как бы сквозь.
«Должен предупредить, — сообщил Иргушин неизвестно кому, в пространство, — что хищнического браконьерства у нас на острове нет, с этим мы справились. Зато много чего другого, опасного рыбе, — бесхозяйственности, например». Он опять уперся глазами в крысу: «Так, Ларка?» Но крыса не пожелала кивнуть. А Юлий сказал осторожно: «Я местных условий еще не знаю. Но мне кажется — браконьерство есть всюду, и моя задача…» — «Конечно, — перебил директор Иргушин, — у каждого своя задача». Юлий хотел сказать, что директор понял его не так, передать привет от Тобольского. Но Иргушин уже продолжил деловым тоном: «Вы сейчас поезжайте на своем мотоцикле за вторую забойку, это недалеко, могу показать. Там как раз в это время человек двадцать, не меньше, вовсю потрошат кету. Браконьеры».
«Откуда вы знаете?» — глупо спросил Юлий. «Откуда я знаю, Ларка? — переспросил Иргушин и ответил сразу: — Я их сам посылал, поэтому знаю. Но дело это, конечно же, незаконное, всех можно поштрафовать, начиная с меня». — «А зачем же вы посылали?» — спросил Юлий. «Мне надо освободить от рыбы Медный ручей, — незаинтересованно пояснил Иргушин. — А своих людей не хватает». Юлий ничего не понял, но, подумав, сказал: «Раз это надо заводу, зачем же я буду штрафовать». — «Ваш предшественник этим не затруднялся, — усмехнулся Иргушин. — Мы с ним, в основном, беседовали у прокурора».