— Что? — Я просто не мог себе представить, что где-то на белом свете может не быть вайфая. — То есть ты хочешь сказать, что летом я не только не смогу встречаться с друзьями и вместо этого буду торчать на каком-то там острове с бабушкой, но там еще и интернета нет? — От изумления у меня отвалилась челюсть. — Ты шутишь, что ли?
Мама рассмеялась. После того телефонного звонка я еще не слышал ее смеха.
— Да ладно тебе, Джейк. Ты и не с таким справлялся. Вайфай на острове есть, только не у бабушки в доме. Она считает, что ей интернет ни к чему. — Мама заговорила совсем тихо: — По некоторым вопросам у твоей бабушки очень твердое мнение.
— Или она просто с приветом, — пробормотал я. Казалось бы, хуже уже некуда, а вот поди ж ты.
— Отправляемся! — оповестил капитан, открывая двери для пассажиров. Нужно было двигаться.
— Давай, — сказала мама, стараясь, чтобы голос звучал бодро.
Я громко выдохнул. Семья у нас военная, мы часто переезжаем. Я не раз оказывался в школе новеньким, заново заводил друзей. И к расставаниям с родителями привык тоже.
Но расставаться от этого было не легче.
— Пока, — сказал я, глядя в пол.
Мама быстро обняла меня на прощание. Я не обнял ее в ответ. Руки безвольно висели вдоль тела.
Мама вернулась на причал. Я посмотрел через плечо — она шагала прочь, сгорбив плечи.
— Мам! — выкрикнул я.
Она остановилась, обернулась, я побежал к ней. Она раскинула руки, я прижался к ней, обнял изо всех сил.
— Мам, я буду скучать, — сказал я, уткнувшись лицом ей в ребра.
Почувствовал, как она сжала меня крепче прежнего.
— И я буду скучать. — Она поцеловала меня в щеку, и я увидел, что в ее глазах, как и в моих, стоят слезы. — Позвоню! — сказала она.
— Я люблю тебя, мамочка! — выкрикнул я и побежал обратно на борт. Капитан жестом пригласил меня внутрь, а потом запер двери.
Почти все металлические скамейки уже были заняты. Я помчался по трапу на верхнюю палубу. В небе сияло жаркое солнце, металлические перила нагрелись — я прижался к ним, чтобы помахать маме на прощание.
Но мама уже скрылась из виду.
Глава 2. Добро пожаловать на остров
Жить как Гекльберри Финн
Заворчав и пустив по воде пузыри, заработал мощный двигатель парома. Мы с черепашьей скоростью поползли по Береговому каналу, мимо Айл-де-Палмс, где перед огромными особняками дожидались большие белые моторные яхты и водные лыжи.
С каждой минутой привычный мир отдалялся все сильнее. Я гадал, чем сейчас занимаются в Нью-Джерси мои друзья — ведь у них первый день каникул. Вытащил телефон, написал эсэмэску: «Привет, народ, как жизнь? Ловите селфи — я на пути на необитаемый остров».
Я поднял глаза от экрана, огляделся. Да уж, это точно не Нью-Джерси. Во все стороны до самого горизонта тянулась голубая водная гладь. У берега покачивалась на ветру ярко-зеленая осока. Я заметил длинную цепочку бурых пеликанов, плотным строем летевших над самым болотом — крылья размахом почти в два метра едва не касались воды. Папа называл их «патрульными бомбардировщиками».
Тут за спиной у меня раздались шаги по металлическому трапу. Я обернулся и увидел, что на последней ступеньке трапа стоит мальчик. С виду мой ровесник, короткостриженный, темнокожий. У меня мелькнула надежда, что на острове будут и другие дети. На ногах у мальчика были синие «Найки», в ушах — золотистые беспроводные наушники. Мне бы родители в жизни не стали покупать такую дорогущую обувь. Я пошевелил пальцами в кроссовках — стареньких, серых: я их носил с самого Рождества.
Я перехватил взгляд мальчика и кивнул, но он сделал вид, что меня не видит, — дошел до скамейки в самом дальнем конце и вцепился в перила.
И тут капитан вдруг дал полный газ. Двигатель взревел, и паром так резко рванулся вперед, что кепка слетела у меня с головы. Я бросился ее ловить. Случайно выпустил телефон, он упал на палубу. Застыв от ужаса, я смотрел, как он скользит по металлическому полу и падает за борт, в пляшущие волны с белыми гребешками.
— Не-е-е-е-ет! — заорал я.
Вцепился в перила, перегнулся вниз, уставился в воду опешив, все еще не понимая, что случилось, — в лицо мне летели соленые брызги. Белый пенный след от парома исчезал в темной голубизне. Оборвалась последняя связь с домом. Я сглотнул и посмотрел на мальчишку. Он крепко держался за ограждение, будто от этого зависела его жизнь. Бросил на меня быстрый взгляд, сочувственно пожал плечами.
Я плюхнулся обратно на скамью, уперся локтями в колени — в руках было непривычно пусто. Следующих пятнадцати минут, пока мы шли по каналу, я совсем не помню.