«Я так долго была молодой…»
Я так долго была молодой,
Баба старенькой, мама бессмертной.
Жизнь так долго была милосердной,
Окружая воздушной средой
Всё привычное — дом и семью,
Весь рисунок под облаком пенным,
Что казался почти неизменным.
Вдруг взглянула — и не узнаю.
Вдруг хватилась — и нет никого.
Вдруг хватилась — и не досчиталась
Тех, с кем дивно когда-то леталось.
И бессмертных — ну ни одного.
Да и я… Разве та — это я? —
Как поэт вопрошал справедливо.
Что же делать? Наверно, «счастливо»
Пожелать им, всю горечь тая.
Пожелать и ушедшим и той,
Той себе, что жила здесь однажды,
Над ручьём умирая от жажды,
Наслаждаясь земной маетой.
«С волшебным летом кончился роман…»
С волшебным летом кончился роман,
Что очень жаль. Я всячески хотела
Его продолжить, потому что пела
Его душа. А я ведь меломан.
К тому же, и моя душа поёт,
Душа поёт и ждёт, чтоб подпевали
Или по крайней мере «ля» давали
Мне для настройки. Нынче «ля» даёт
Рассвет, хоть и поздней на три часа,
Чем летние цветные небеса.
«Терпя безумные издержки…»
Терпя безумные издержки,
Как можно выжить без поддержки
Непредсказуемых небес
Изменчивых? Как выжить без
Листвы — её орла и решки —
Без этих золотых монет,
Которые, сходя на нет
И собираясь приземлиться,
Всё продолжают золотиться
И посылать прощальный свет?
«Ну а в конце концов мы станем…»
Ну а в конце концов мы станем
Хоть чьим-нибудь воспоминаньем.
Возможность эта есть всегда,
А, значит, мы не без следа
С земли уходим. Как приятно,
Что, хоть нельзя прийти обратно,
Но можно в чьей-то жить душе
Эскизом ли в карандаше,
Туманном и незавершённом,
Излишней чёткости лишённом,
Иль глянцевитым полотном,
Что в стиле выполнен одном,
Иль на картине светлой точкой,
Иль в голове застрявшей строчкой.
«Вот протянуло лето ножки…»
Вот протянуло лето ножки,
Вот лес сменил свои одёжки,
Снял изумрудный свой наряд.
Сегодня в воздухе парят
Лишь те, чьё время на исходе,
Кто на излёте, на свободе
И кто, не скованный ничем,
Не вопрошает: «Как? Зачем?
За что?», в своей имея торбе
Лишь смесь веселости и скорби —
Ту упоительную смесь,
Которой полон воздух весь.
«И вдруг навалится, как глыба…»
И вдруг навалится, как глыба,
Тоска, что мне не по плечу.
И ведь не скажешь ей: «Спасибо,
Спасибо, больше не хочу.
Спасибо, мне уже хватило
Тебя. Не засти, уходи.
Мне очень надо, чтоб светило
Хотя бы что-то впереди».
«Гармония есть, но она где-то там…»
Гармония есть, но она где-то там,
А хаос — он ходит за мной по пятам
И путает карты с великим азартом,
Как неслух шкодливый, что ходит по партам,
Желая сорвать надоевший урок.
И выставить хаос нельзя за порог.
И, чтобы призвать его как-то к порядку
И чуть усмирить, я берусь за тетрадку
И буковки в строгом порядке пишу.
И, ежели хаос и не сокрушу,
То, может, заставлю присесть со мной рядом
И полюбоваться тем складом и ладом,
Который в стишке воцарился одном,
Когда целый мир перевёрнут вверх дном.
«Иди, иди, пока идётся…»
Иди, иди, пока идётся,
И ножками перебирай.
Пока твоя дорожка вьётся,
С тенями лёгкими играй.
Играй с лучами и тенями,
Что на твоём пути лежат.
Играй с огнём, верней, с огнями,
Что на ветру слегка дрожат.
Они слетят, увидишь дверцу
Меж оголившихся ветвей
И примешь близко-близко к сердцу
Летучий миг судьбы своей.