Это отблеск той высшей любви, о которой сказано:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви — то я ничто.
И если раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится.
Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла.
Не радуется неправде, а сорадуется истине.
Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».
* * *
Утром 2 июня 1886 года он, как всегда, работал, просматривал перевод «Антония и Клеопатры» Шекспира, читал журнал «Русская мысль». Находившаяся вместе с отцом в его кабинете старшая дочь Островского, Мария Александровна, рассказывала потом, как Александр Николаевич, сидя за работой, вдруг вскрикнул: «Ах, как мне дурно». «Я побежала, — вспоминала Мария Александровна, — за водой, и только что вошла в гостиную, как услышала, что он упал». На крик испуганной дочери прибежали сыновья писателя, Михаил и Александр, гостивший у них студент Сергей Шанин, сын Ивана Ивановича Шанина. Они подняли распростертого на полу, около письменного стола Александра Николаевича и посадили его в кресло. Он еще всхлипывал несколько секунд и затих. Было десять часов утра. Александр Николаевич скончался от сильного припадка грудной жабы. Смерть застигла его за письменным столом, только она могла оторвать его от работы.
Мария Васильевна была в это время в церкви. Ее вызвали, скрыв от нее правду. Спешно приехала она домой и упала без чувств, увидев бездыханным своего супруга.
На похороны приехали Михаил Николаевич, спокойно-мрачный, скорбный; почтенный, среброволосый Иван Иванович Шанин, старинный, со времен «молодой редакции» друг драматурга, он не скрывал слез, «раздумавшись» о прошлом. Убитый вид был у Николая Антоновича Кро-пачева, осиротевшего секретаря Островского. Прибыли в Щелыково А. А. Майков, родные покойного. Было много губернских начальственных лиц. Начало июня было время, когда артисты московских и петербургских трупп разъехались в разные концы страны, и поэтому они не могли приехать, чтобы проститься с любимым драматургом и учителем.
В просторной столовой, укрытый полотняным саваном, со смежившимися навеки глазами, со скрещенными руками на груди, лежал в гробу хозяин дома. Влево от изголовья усопшего, облаченный в стихарь, заунывно читал псалтырь псаломщик церкви в Николо-Бережках Иван Иванович Зернов, тот самый «морской министр», под началом которого любил рыболовничать драматург.
4 июня в 6 часов вечера гроб с телом почившего был перенесен в церковь в селе Бережки, где была отслужена панихида.
На другой день, 5 июня, на кладбище Николо-Бережки состоялось погребение. Духовенство отслужило литию, и при звоне колоколов гроб был опущен в склеп, вблизи церкви, влево от алтаря, рядом с могилою отца покойного. Над открытою могилою взволнованную прощальную речь произнес Кропачев, и последние слова его были: «Свершилось твое предчувствие: «закончен последний акт твоей жизненной драмы»!» Гулко застучали комья земли… Скоро над могилой вырос холм, на котором тут же был установлен простой деревянный крест с надписью: «Александр Николаевич Островский».
И поныне эта краткая надпись значится на черном мраморном памятнике с крестом, под которым покоится прах великого драматурга. И все в этих трех словах: и его родословная, как всякого русского человека, и его мудрая простота, и его истинное величие, не нуждающееся в громких эпитетах. И любовь к нему народная в этих трех словах. Любовь ответная к тому, кто подарил породившему его народу праздничное свое искусство русского театра. Об этом даре, как когда-то он сам о поэтическом наследии Пушкина, можем мы сегодня сказать:
«И на нашей улице праздник».
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА А. Н. ОСТРОВСКОГО
1823, 31 марта { Все даты приводятся по старому стилю.*} — В Москве, у чиновника московских департаментов Сената Николая Федоровича Островского и его супруги Любови Ивановны родился сын Александр.