Между ней и девочкой находилось несколько больших окон без стёкол. Первым её порывом, сильнейшим желанием было броситься к Агате и защитить её, обнять и увести в дальние помещения кухни от ужасных и необъяснимых зрелищ, творящихся у них на глазах. Так она и собиралась поступить, так она почти и сделала, если бы в самый последний момент не заметила довольно странной вещи. Ближний к окну столик неожиданно повалился на бок так, словно у него подрезали ножки. Соль и перец рассыпались по полу, салфетки белыми паруса последовали за ними. Почему стол упал?
Как бы ей не хотелось сорваться на бег, она заставила себя остановиться. В самом воздухе, пришедшем из леса, скрывалось какое-то предостережение. Глаза Кассандры чётко фиксировали следствия, но никак не могли уловить причины. Стол с подкошенными ножками упал первым, затем сразу два стула разделились на половинки, старомодная вешалка, вделанная в колонну, лишилась «рог», а по самой колонне заскользил прямой отрезок, как резец, наносящий резьбу на заготовку. Вся угроза исходила из окон, но Кассандре не суждено было догадаться, что на сама является центром её притяжения.
– Агата! Стой на месте, мама сейчас подойдёт! Стой, сейчас я до тебя доберусь! – Она отступила от окон к противоположной стене и начала медленно продвигаться вдоль неё, тщательно следя за столами, которые по-прежнему продолжали распадаться на части. – Отвернись, Агата. Не смотри сюда, я уже спешу к тебе.
Она была слишком поглощена слежкой за окнами и столовой мебелью, чтобы смотреть на Агату. Её отвлекали жуткие стоны, доносящиеся из-за спины, а материнский инстинкт толкал вперёд, иначе она не пропустила бы жесты, которые в отчаянии посылала ей дочь.
Агата стояла на месте, но и не думала отводить глаза в сторону. Она хотела донести до матери информацию, говорила с ней, пыталась предупредить, но та не обращала на неё внимания, а смотрела исключительно на то, чего увидеть не могла. Пальцы Агаты могли обезопасить Кассандру. «Посмотри на меня! – Мысленно молилась Агата, наблюдая за последними шагами матери. – Посмотри на меня! Пожалуйста!»
Помогли ли молитвы, но Кассандра всё-таки подняла голову и посмотрела на свою дочь. Та очень быстро посылала её вереницу жестов, заменявших речь. Пальцы складывались в слова: «опасность», «осторожно», «колючее» и далее много-много слов тревожного содержания. Кассандра автоматически считывала жесты дочери, но не видела в них никакого смысла.
– Иду к тебе, солнышко! – На эту безобидную фразу Агата взорвалась новым калейдоскопом жестов.
«Опасность – справа» – произнесла девочка пальцами. Кассандра ничего не видела, но, повернув голову в правую сторону, почувствовала, как по щеке пробежалось острое лезвие, оставив после себя глубокий порез.
– Что это? – Она дёрнулась в противоположную сторону. Все рецепторы кричали об угрозе, но глаза упорно не желали ничего замечать. Её посетила неожиданная догадка. – Агата, ты видишь? Ты это видишь? Что это такое?
Тыльную сторону ладони пронзило невидимое жало, а затем в икру погрузилось тончайшее лезвие. Остался только крик, а всего в нескольких метрах от неё дочь рисовала пальцами три слова.
«Да». «Острый». «Цветы».
***
Неужели они этого не видят? Неужели их глаза устроены как-то по-другому или, может, это с её глазами происходит что-то не то? Острые цветы распускались прямо посреди столовой, но никто из взрослых не мог наблюдать за ними.
Женщину, приехавшую на дорогой машине, ударил появившийся цветок. Изящный длинный и гибкий стебель просунулся в окно и задел её широким лепестком. Агата заворожено наблюдала за его появлением и словно не замечала в нём ничего ужасного. Цветок как будто притягивало к этой женщине, потому как Агата видела всё новые и новые появляющиеся лепестки, каждый из которых тянулся к женщине, лежащей в лужи крови.
В дверях появился её муж, но и тот ничего не видел, он добрался до жены, а вокруг его ног уже вырастали гибкие прозрачные побеги. Они именно вырастали, выступали прямо из кафеля; стебель вытягивался вверх, а вдоль него раскрывались листья-лезвия, закручивающиеся спиралью. Агата видела, что малейшее прикосновение этих листьев вызывает кровь, но она не находила зрелище отталкивающим, напротив, она была совершенно им зачарована.