– Темная сторона…
– Я ее больше не боюсь, – покачал головой Люк. – Теперь не боюсь. А когда нет страха… Можно идти вперед. Тем более рядом будет Энакин. Он, в отличие от остальных, настоящий джедай. Мы будем держаться друг друга…
– Конечно, брат, – кивнул Энакин. – Я буду рядом. Готовый подать тебе руку.
Скайуокеры зеркально улыбнулись друг другу, вспоминая разговор в каюте.
– Поэтому, мастер Джинн, прежде чем что-то делать, надо думать над последствиями. Этот тяжелый жизненный урок мне преподали слишком хорошо.
– Я понимаю, Люк, – Джинн сложил руки на груди, словно закутываясь в мантию. Вся его мощная фигура словно сгорбилась, уменьшилась. – Тяжело признавать, что то, во что ты верил когда-то как в непреложную истину – устаревшие догмы, тянущие назад. Тяжело видеть, что твои усилия ни к чему не привели. Тяжело понимать, что путь, который простирается перед тобой – единственный выход из болота. Очень тяжело.
– Я понимаю, учитель Джинн, – опустил глаза Люк. – Действительно понимаю. Мне пришлось ломать себя об колено, чтобы начать не просто думать, а хотя бы понять, над чем именно надо думать. Ведь меня учили повиноваться, а не размышлять. Даже не верить. Вера может творить чудеса. И я понимаю, что Орден нужен. Но не в таком виде, в каком он существует сейчас. Посмотрите, что творится… Джедаи орут о том, что являются хранителями мира, а сами посылают детей на войну. Детей, мастер Джинн! Юнлинги становятся падаванами, и этих тринадцати-пятнадцатилетних малолеток кидают в гущу боя, под выстрелы, в кровь и грязь. И магистры еще смеют что-то говорить о Тьме и о том, что «Нет эмоций, есть покой»? Какой покой, когда в тебя стреляют и одна мысль – выжить? Чем думали магистры, посылая эту ныне покойную малявку сюда? И вы еще говорите о том, что ситхи кому-то там вредить хотят… – Люк горько поджал губы. – Джедаи и без ситхов справляются. Посылают в бой детей и их мастеров, а потом убивают, когда у них крыша едет и бедолаги закономерно падают в Тьму. Ведь они боятся… С детства боятся, а когда боишься – ты уже проиграл.
– А ты не боишься… – Джинн смотрел на своего ученика, слегка наклонив голову. Люк посмотрел прямо ему в глаза.
– Нет, мастер Джинн. Когда-то да, я боялся. Боялся пасть. Боялся пойти по стопам… одного из своих учителей. Боялся стать таким же чудовищем. А теперь… Нет. Не боюсь. Я уже там.
– Уже?
– Да, мастер Джинн. Уже. Равновесие. Оно наступило… – в голубых глазах мелькнули золотые искры. – Почти.
Джинн кивнул и отвел взгляд. Братья сидели рядом… Такие похожие и такие разные. Призрак отлично видел тот сияющий смерч Света, которым являлся Энакин. И рядом все больше темнеющий с каждым днем точно такой же смерч – Люк. А ведь когда-то и он сиял первозданным светом новорожденной звезды – мелькнула в разуме горькая мысль.
Джинн выпрямился, стряхивая с себя неуверенность и переживания. Свет и Тьма. Равновесие. Ведь это когда всего поровну, не так ли?
Мир «Аурек».
Иблис мрачно покачал головой. Ситуация уже полностью вышла из-под контроля, заставляя стонать от бессилия. Появление наследника императора и его инаугурация произвели на галактику ошеломляющее впечатление.
Мощная пропаганда, подогревающая недовольство масс Республикой, сделала свое черное дело. Как Мадин ни старался, не ему было тягаться с огромной имперской машиной, вновь вернувшейся к жизни. И ведь имперцы даже не врали и не преувеличивали, для разнообразия… Все данные можно было легко проверить, все было на поверхности. Гарм только скрипел зубами, когда пропагандисты Осколка заботливо тыкали пальчиками в недостатки Республики, чтобы желающие ознакомиться с реальным положением дел, не дай бог, не промахнулись. И обвинять в творящемся безобразии некого: сенаторы, поспешившие вновь занять тепленькие места, как с цепи сорвались, наверстывая упущенное за все эти годы.
Словно огромный нарыв лопнул, заливая все вокруг своим жутким содержимым. Мерзко и отвратительно.
Война истощала планеты окраин, но центр плевать на это хотел. Внезапно те, кто орал о своем нейтралитете или молча сопел в тряпочку, объявили себя страстными борцами за демократию и свободы, вот только хотели они эти самые свободы и демократию для себя, а не для других. На остальных плевать они хотели.
Безработица. Перебои с поставками продовольствия и необходимых для банального выживания вещей. Участившиеся набеги пиратов, работорговцев и неожиданно вспомнивших о былом величии мандалорцев. Безбашенные вояки, превратившиеся в простых наемников, грабили и убивали всех без разбору, и плевать они хотели на кого-то, кроме себя. Просто бессмысленный разбой и насилие живущих войной разумных. Они не сеяли и не жали, экономика Мандалора и так находилась в зачаточном состоянии, ведь собственных производств у них было мало, можно пересчитать по пальцам одной руки, и среди них не было предприятий, призванных обеспечить население этой части космоса едой или какими-то бытовыми вещами. Только военное производство, и то узконаправленное. А смутное время – это всегда возможность пограбить.