Люк вздохнул, отвлекаясь от некстати нахлынувших размышлений. Началось награждение.
– Дорогие друзья! Граждане Республики! Вот и пришло время чествовать наших героев, – Палпатин помолчал, прижав руки к груди. Вид у мужчины был одухотворенный, с ноткой скорби. – Минул год с начала раскола. Год непрерывных боевых действий, принесших боль, потери, отчаяние. И мы могли бы погрузиться в беспросветную пучину отчаяния…
Оби-Ван слушал разглагольствования канцлера, сохраняя доброжелательное выражение лица. Какая речь! Слезу на раз вышибает. Джедай с трудом удержался от циничного хмыканья, мимоходом одернув начавшего вновь шушукаться с Наберри бывшего падавана. Энакин не обращал внимания на толкающего речь канцлера, расчетливо задвинув обожаемую Падме за спину закатившего глаза в ответ на такое самоуправство мужчины, нацепил на лицо маску напряженного внимания и тихо переговаривался с госпожой сенатором.
Кеноби вздохнул, размышляя, не будет ли слишком мелочным наступить Скайуокеру на ногу, отвлекая от явно гораздо более интересного ему разговора. В принципе, мужчина его прекрасно понимал: пусть Палпатин и являлся прирожденным оратором, и речь была политически верной и правильно расставляющей акценты, все равно это жуткая нудятина и бездарная трата времени.
А еще магистра беспокоило тревожное ощущение. Он чувствовал, что вскоре произойдет нечто, что перевернет все с ног на голову, и больше ничто не будет прежним. Кеноби покосился на бывшего падавана, раздумывая, не связано ли с ним это грядущее потрясение, чье эхо колебало Силу, но Энакин был бодр, криминального не умышлял, если не считать попытки произвести впечатление на Наберри, а отчеты о его деятельности, регулярно поступавшие к мужчине, ничего такого не содержали.
– …Оби-Ван Кеноби! Этот достойный мастер-джедай проявил себя не только как достойный дипломат, но и весьма одаренный военачальник. Поэтому… – Палпатин намекающе посмотрел на с трудом подавившего тяжкий вздох мужчину, сделав красноречивый жест рукой, – от имени Республики поздравляю его со званием генерала-джедая.
Кеноби вышел на небольшой помост, встав рядом с канцлером, кратко, но очень вежливо поблагодарил, приняв из холеных рук Палпатина коробочку со знаками отличия, поклонился и вновь вернулся на свое место. Энакин с бывшей королевой смотрели на канцлера с подчеркнутым вниманием.
Люди выходили один за другим, боевые офицеры, прославившиеся в сражениях, получали награды, звания, толпа хлопала, Кеноби нервничал все сильнее, отметив, что даже Йода, стоявший в отдалении, нахмурился. Ощущение грядущего извержения вулкана усилилось до невозможности, джедай обвел толпу взглядом, насколько мог себе это позволить, отпустив свою Силу в поисках неведомой опасности. Неужели нападение? Теракт? Или еще что?
– И наконец, последние в списке, но не последние по значению.
В голосе канцлера проскользнули странные нотки, заставившие напряженные нервы джедая завибрировать. За спиной потянуло предвкушением и странным удовлетворением. Оби-Ван нахмурился, пытаясь расшифровать настроение бывшего ученика.
– Те, кто вел бои, проявляя чудеса настойчивости и упорства. Они вместе вели войска в бой, они прорывали блокады и разили врагов. Они шли на штурм и приносили мир измученным войной планетам. – Взгляд канцлера скользнул по магистру раскаленным лазером, устремившись за его спину.
– Энакин Скайуокер, рыцарь-джедай. И…
Сердце тяжело ударило.
Энакин выскользнул сбоку, неторопливо идя к подиуму.
Взгляд канцлера вновь прожег полосу, устремляясь в другую сторону.
– Люк Скайуокер, капитан.
На мгновение наступила тишина. Оби-Ван поймал краем глаза, как гранд-магистр сжал когтистой ручкой свою клюку, как изумленно вздернули брови несколько политиков, явно бывших в курсе семейного положения Скайуокера, ощутил потрясение сенатора Наберри… А затем увидел движение затянутой в форменный мундир высокой фигуры. На сцену полным достоинства шагом взошла практически копия Энакина.
– Присваивается звание генерала-джедая…
Слова канцлера доносились, словно сквозь вату. Оби-Ван застыл, потрясенно разглядывая еще одного Скайуокера.
– Поздравляю, адмирал!
Палпатин лично закрепил планки на груди второго Скайуокера и, отступив на шаг, захлопал в ладоши. Стоящие рядом, плечом к плечу, парни переглянулись… Их руки сцепились, поднимаясь вверх в древнем жесте победителей. Солнечные улыбки озарили зал.