— Что ты творишь, придурок?! — закричала Гермиона в ужасе. — Эти пуговки из драконьей кости!
Малфой успел схватить её покрепче, и в зельеварне прогремел взрыв.
*
Она открыла глаза. Знакомый белый потолок. Запах лекарственных трав. Во рту гадость.
Приподнялась на локтях, оглядываясь. Ей показалось, что её тело неестественно растянулось…
“Мерлин! Почему у меня такие длинные руки? — думала Гермиона, разглядывая себя. — Ох ты ж, меня переодели в штаны… У меня и ноги какие-то слишком длинные… Странно, я в чёрной рубашке… И пуговицы на месте…”
Чёрт!!!
— Аааа! — закричала она дико, чужим, до боли знакомым голосом. — Где моя грудь?!!!
С соседней кровати подскочила какая-то девчонка…
И эта девчонка была она, Гермиона Грейнджер!!!
Девчонка оглянулась на Гермиону, изумленно открыла рот, осмотрела себя, засунула руку под юбку и тоже завопила:
— Почему я в юбке?! Где, где он?! Мне что, яйца оторвало?!
Девчонка-похожая-на-Гермиону соскочила с кровати и бросилась её трясти, схватив за рубашку:
— Кто ты такой?! Зачем ты забрал моё тело? Отдай мне его обратно!
На крики в палату вбежала запыхавшаяся мадам Помфри. Она палочкой раскидала их по кроватям:
— Ребята, успокойтесь, пожалуйста! Вы поменялись телами.
— Что? — воскликнули они хором, шокированно друг друга разглядывая.
— Мисс Гермиона теперь владелец прекрасного юношеского тела мистера Малфоя и наоборот. Потерпите всего один вечер, завтра все это закончится…
— Я не хочу быть в её теле! — завопила фальшивая Гермиона, тыкая пальцем в Гермиону-в-теле-Малфоя. — Только не это! Это незаконно! Это преступление!
— Закрой рот, истеричка! — бросила Гермиона зло.
Малфой зарычал женским голосом:
— Не смей так со мной разговаривать, ведьма! Ты специально это сделала!
— Ребята, давайте поспокойнее, — Мадам Помфри подняла руки в успокаивающем жесте. — Мы с профессором скрыли это происшествие от директора… Или ваши факультеты лишатся по двести баллов и профессора уволят…
— Мне плевать на Слизнорта! Я буду жаловаться! — злобно рычала фальшивая Гермиона.
— Это ты виноват, что моя пуговица оторвалась! Тебя первым делом выкинут из Хогвартса! — сжала губы Гермиона, скрещивая свои новые длинные руки на груди.
— Я не виноват, что твои пуговицы держатся на соплях! — выплюнул Малфой, дергая рубашку на своих женских прелестях.
— Ребята! Последнее предупреждение! — строго проговорила женщина и, когда они затихли, вышла из палаты.
— Я не намерен быть в твоём ужасном, грязнокровом теле! — плевался слюнями Малфой, разглядывая свои мелкие слабые ручонки и брезгливо морща вздернутый носик с веснушками.
— Малфой, замолчи, пожалуйста! — закатила глаза Гермиона и тоже посмотрела на свои бледные ладони с длинными пальцами. — Думаешь, я счастлива?
— Да! Тебе, в отличии от меня, досталось самое лучшее, самое первоклассное мужское тело! Ты должна благодарить Мерлина за такой шанс! — с недовольной миной на лице бурчал он. — Каждая деталь этого превосходного тела это шедевр созданный природой!
— О, какой ты самовлюбленный! Меня сейчас стошнит…
— Да иди ты!
Гермиона вскочила с кровати и важно прошлась по палате, изображая Малфоя:
— Это же я, Малфой, посмотрите какое у меня мощное самомнение! — Она вздернула малфоевский прямой нос к потолку. — У меня все такое невероятно превосходно шикарное! Длинные руки и ноги! Мозг выпирающий из ушей! И такой большой член, что никто не останется обиженным. Налетай, Хогвартс!
Малфой откинулся на спинку кровати и ухмыльнулся:
— Грейнджер, Грейнджер, ты либо ревнуешь, либо тоже мечтаешь… налететь?
— Да, Грейнджер, давай, детка, записывайся в очередь… А то грязнокровок у меня давно не было. — продолжала Гермиона, скорчив из его лица самую самодовольно-приторную морду и ударяя себя в крепкую мужскую грудь крепким кулаком.
— Идиотка, я так не сказал бы никогда! У меня вообще их не было! — Закатил карие глаза Малфой и нервно убрал с лица каштановые кудрявые пряди.
— Конечно, так приятно, что ты до меня до первой соизволил дотронуться! — Она подошла и протянула руки к его, то есть своей груди и мягко сжала, потом ещё и ещё, кружа и нажимая пальцами там, где под лифом предположительно были соски. — Грейнджер, ты настолько грязнокровая, что после этого я сам себя зааважу!
— Что ты делаешь? — сглотнул Малфой, глядя на свои руки, которые ласкали его в теле Грейнджер.
— Вот тебе! Нравится? Как тебе такой поворот?
Малфой открыл рот и вдруг понял, что возбуждается, но все было как-то по другому. Он немного выгнулся и понял, что внизу живота что-то приятно тянет. Он сжал бедра и прерывисто выдохнул.
— Офигеть! — восхитился он. — Сделай так ещё раз, кажется, я мокрый…
— Идиот! — Она оттолкнула хохочущего Малфоя, её же собственное лицо теперь раздражало Гермиону, и чуть не заплакала.
Ну никак этого слизеринца не унизить и не поставить на место, всегда найдёт выгоду для себя!
— Может тогда мне попробовать с твоим дружком поиграть? — не унималась она.
— Я не против! — весело ответил он, поднимаясь с кровати. — Давай, а я посмотрю.
Он сам сжал свои налитые груди:
— Чёрт! Это невероятно!
— Не трожь! — Гермиона бросилась на него, но не расчитала силу и сильно ударила свое тело в живот.
Малфой упал на пол и зашипел:
— Ты дура? Знаешь, как больно! Идиотка! Не нужны мне твои сиськи!
— Какие сиськи? Он что, трогает тебя? — в палату ворвался Рон, и как ураган налетел на того, кого он считал Малфоем.
Мощный кулак уже занёссся над лицом аристократа, как тот испуганно громко заплакал:
— Пожалуйста, Рон, не бей меня! Я прошу! Умоляю, не надо бить!
Настоящий Малфой только с негодованием сплюнул — чтобы он плакал, да ещё и умолял этого придурка, да это просто невероятно! Теперь рыжий всем расскажет, какой Малфой жалкий нытик!
Рон брезгливо выпустил блондина из рук. Во-первых, он не ожидал, что слизеринец заплачет, а во-вторых, тот назвал его Роном. Он оттолкнул Малфоя и бросился к той, кого считал Гермионой. Подхватил, обнял и начал приговаривать:
— Прости, Миона! Я такой дурак, я больше не стану бросать тебя на зельеварении. Прости!
Гермиона поднялась с пола, вытирая неожиданные слезы, и, закусив губу чтобы не расмеяться, наблюдала, как Малфой шокированно открывает рот в крепких объятиях Уизли. Он смотрел на Гермиону её же огромными глазами и у него было такое лицо, как будто его сейчас стошнит.
— Уизел, убери от меня свои грабли! — выплюнул наконец аристократ.
— Миона, прости, я знаю, что бросил тебя… Мы же друзья, а я так нехорошо поступил… Позволил этому… Встать с тобой в пару… Прости! — Он взял Малфоя за руки и начал целовать его девичьи ладони.
— Черт! Уизел, ты на фига?! — взвизгнул Малфой, вырвал свои руки из рук рыжего и со всего маху врезал ему кулаком в бровь.
— Миона? — ошалело воскликнул гриффиндорец, падая на больничную кровать. Он с изумлением наблюдал, как его подруга запрыгала рядом, тряся рукой, которой только что ему врезала и злобно закричала:
— Проклятье, Уизел, ты чего такой жёсткий? Или ты, Грейнджер, слабачка!
Гермиона подошла к другу и виновато проговорила:
— Рон, мы поменялись телами. Я Гермиона, а он Малфой, — Она указала на красную и взбешенную девчонку с возмущением дышащую у кровати.
— Миона? — тот шмыгнул, изумленно и неверяще разглядывая её новую мужскую оболочку. — Это не шутка?
— Да, Рон, это я… У тебя все в порядке? — «Малфой» участливо протянул руку к лицу рыжего, но тот в ужасе отпрянул.
— Миона? Ты там? В этом мерзком бледном теле? — Он ткнул пальцем ей под рёбра. Гермиона ойкнула.
— Слышь, ты! Ты тоже не негр! — воскликнул Малфой. — Не тыкай моё тело своими жирными пальцами!
— Хм, а ты… — Рон обернулся на фальшивую Гермиону, его передернуло от мысли, что недавно он обнимал Малфоя и целовал ему руки, — Не мог бы ты закрыть рот… Я девочек не бью, но сейчас очень хочется.