– Что?
– Или братьев?
Шев схватилась за голову, которая болела так, будто должна была вот-вот лопнуть.
– Я убила Крэндола, – прошептала она. – Будь оно все проклято, я убила его. Теперь за меня возьмутся. От меня теперь никогда не отстанут!
– Пф-ф-ф-ф! – Джавра обняла Шев за шею большой, мускулистой, покрытой ушибами рукой. Это объятие одновременно и успокаивало, и мешало дышать. – Ты бы видела, какие гады гоняются за мною. Ну, и насчет того, чтобы выкрасть обратно мой меч…
Поганые задания
К востоку от Кринны, осень 574 года
Зобатый по всегдашней привычке обгрызал затвердевшую кожу вокруг ногтей. Как всегда, это было больно. Он думал, что надо все же отвязаться от этой привычки. Он всегда так думал.
– Почему, – не без горечи шептал он себе под нос, – почему мне всегда достаются самые поганые задания?
Деревня прижималась к земле на мысу у слияния двух рек – кучка сырых соломенных крыш, взлохмаченных, как волосы дурачка, окруженных забором в рост человека из грубо отесанных бревен. Круглые плетеные хижины и три длинных дома, обваленных грязью; на задранных концах конька одного из них красовались неумело вырезанные головы то ли драконов, то ли волков, то ли еще кого-то, предназначенных для того, чтобы пугать людей, хотя у Зобатого они вызвали только ностальгическую тоску по достойному плотницкому ремеслу. Из труб грязными клубами выползал дым. Полуголые деревья все еще шелестели побуревшей листвой. Мутный солнечный свет поблескивал вдали, на гнилых болотах, будто до самого горизонта рассыпали тысячи зеркальных осколков. Но романтикой тут и не пахло.
Чудесница, давно уже чесавшая длинный шрам, пересекавший ее покрытую короткой щетиной голову, отвлеклась от этого занятия, чтобы внести свой вклад в размышления предводителя.
– По мне, – сказала она, – так это выглядит полной задницей.
– Мы ведь далеко к востоку от Кринны, скажешь нет? – Зобатый помусолил клочок кожи между зубами и языком, и сплюнул на землю и поморщился, так как розовая отметина, оставшаяся возле ногтя, не имела никакого права быть такой болезненной. – Здесь на сотни миль в любую сторону сплошная задница. Раубин, ты уверен, что мы пришли туда, куда надо?
– Совершенно уверен. Она очень специфично все описала.
Зобатый нахмурился. Он-то совершенно не был уверен, что понимает, откуда у него такая непреодолимая неприязнь к Раубину – то ли из-за того, что он добывал для них работу, и работа обычно оказывалась препоганого свойства, то ли причиной сугубой неприязни к Раубину служило то, что он был вонючим хорьком, и даже рожа у него была как у хорька. Возможно, и то и другое вместе.
– Просто-напросто «описала точно», бестолочь.
– Но ты ведь понял, что я имел в виду, так ведь? Она сказала: деревня у слияния рек, южнее болота, три длинных дома, у самого большого конек украшен резными лисьими головами.
– А-а-а! – Зобатый щелкнул пальцами. – Так значит, это должно изображать лис.
– Эта шайка и есть клан лисы.
– Вот эти?
– Ну, так она сказала.
– И мы должны принести ей эту штуку. Какую именно штуку?
– Ну, эту штуку, – ответил Раубин.
– Это мы и сами знаем.
– Вроде как… длинная такая, наверно. – Она точно не сказала.
– Значит, очень специфично, да? – осведомилась Чудесница, оскалив в ухмылке все свои зубы.
– Она сказала, что эта штука будет вроде как светиться.
– Светиться? – переспросил Зобатый. – То есть как это? Вроде какой-то, мать ее, волшебной свечи?
На это Раубин лишь пожал плечами, отчего никому ничего не стало нисколько яснее.
– Не знаю. Она сказала, что ты сам узнаешь, когда увидишь.
– Очень, очень мило. – Зобатый и не подозревал, что его настроение может испортиться еще сильнее. Теперь знал, что может.
– Просто красота! То есть ты хочешь сказать, что я должен жизнью своей рисковать и жизнями всех моих людей ради невесть чего-то, что я, значицца, узнаю, когда увижу? – Упираясь руками, он отполз на животе по камням туда, где его нельзя было увидеть из деревни, поднялся на ноги и принялся стряхивать грязь с плаща, мрачно ворча себе под нос, поскольку плащ был новый и он прилагал немало усилий для того, чтобы содержать его в чистоте. А ведь можно было сообразить, что это пустая трата времени, особенно если учесть, что на его горбу всегда оказывается особливо поганая работа. Он зашагал вниз по склону, между деревьев, к остальным, качая на ходу головой. Твердым, уверенным шагом. Шагом вождя. Зобатый считал, что предводителю очень важно выглядеть так, будто он знает, куда идет. Особенно в тех случаях, когда он этого не знает.