– Тогда бы нам жратвы не хватило. – Брек-и-Дайн сокрушенно погладил живот. – Ее и так не очень…
Зобатый перебил его.
– Сдается мне, что придется выполнять планы с теми людьми, которые у нас есть. Ясно как день, что честный бой с шестью десятками нам не сдюжить. – Ну, и ведь люди шли в его дюжину не для честного боя. – Надо нам хотя бы часть устранить.
Никогда поморщился.
– Интересно, есть ли смысл спрашивать, почему ты смотришь на меня?
– Потому, красавчик, что для уродливых мужиков нет никого противнее и хуже, чем красивые мальчики.
– Факты – упрямая вещь, с ними не поспоришь. – Никогда вздохнул и отбросил назад свои длинные волосы. – Красивое лицо – мое проклятие.
– Тебе проклятие, а мне – благословение. – Зобатый ткнул в северный край нарисованной на земле карты, где был изображен деревянный мост, перекинутый через речку. – Приложишь свою ненаглядную красоту к мосту. Там наверняка стоит стража. Устрой им развлечение.
– Ты имеешь в виду, застрелить кого-то из них?
– Лучше выстрели куда-нибудь рядом с ними, но чтобы заметили. Давайте не убивать никого без необходимости, ладно? При иных обстоятельствах они вполне могли бы оказаться неплохими людьми. – Никогда скептически вскинул бровь.
– Ты так думаешь?
Вообще-то Зобатый так не думал, но у него не было никакого желания и дальше отягощать свою совесть. Она и без того не очень-то хорошо держалась на плаву.
– Устрой им небольшую пляску, и будет с них.
Чудесница хлопнула себя ладонью по груди.
– Очень жаль, что я этого не увижу. Когда начинается музыка, не найдешь плясуна лучше, чем наш Никогда.
– Не переживай, моя милая, я еще потанцую для тебя.
– Все обещаешь, обещаешь…
– Да, да. – Зобатый махнул рукой, пресекая и эту беседу. – Вот когда покончим с этим дурацким дельцем, ты сможешь посмешить нас, если, конечно, живы будем.
– Может, еще и тебя рассмешим, а, Жужело? – сказала Чудесница.
Уроженец долины сидел, скрестив ноги, и держал меч на коленях.
– Может быть, – отозвался он, пожав плечами.
– Мы все туточки – маленький сбитый отряд, и нам нравится дружелюбное поведение.
Жужело коротко взглянул на мрачного Весельчака Йона.
– Это заметно.
– Мы почти что как братья, – сказал Брек, усмехаясь всем своим татуированным лицом. – Мы делим между собой опасность, делим еду, делим вознаграждение, а иной раз случается, что даже смех делим.
– Никогда не ладил со своими братьями, – откликнулся Жужело.
Чудесница громко фыркнула.
– Ну, малыш, кто скажет, что ты не осенен благословением? Ты получил второй шанс пожить в любящей семье. Если протянешь подольше, то, глядишь, и разберешься, что к чему.
Жужело медленно кивнул, и тень от капюшона проползла по его лицу сначала вверх, потом вниз.
– Ни дня без нового урока.
– Хороший совет, – похвалил Зобатый. – А теперь все прочистили уши и слушаем. Как только Никогда выманит несколько человек на себя, мы прокрадемся через южные ворота. – И он поставил на земле крест, чтобы показать, где именно. – Идем двумя группами, по одной с каждой стороны главного дома, где находится эта вещь. По крайней мере, где эта вещь должна находиться. Я, Йон и Жужело заходим слева. – Йон снова сплюнул, Жужело чуть заметно кивнул. – Чудесница, ты с Брейком и Гордяем заходишь справа.
– Насчет права ты прав, вождь, – сказала Чудесница.
– Право – это наше право, – пропел Брек.
– Так, так, так… – буркнул Гордяй; Зобатый решил, что это означало согласие.
Он ткнул каждого по очереди большим пальцем с обгрызенным до мяса ногтем.
– И чтобы вели себя наилучшим образом, слышите? Тихо, как весенний ветерок. Надеюсь, на сей раз ты, Брек, не будешь опрокидывать кастрюли, так ведь?
– Вождь, обещаю смотреть, куда ставлю ноги.
– И то хлеб.
– Запасной план у нас есть? – поинтересовалась Чудесница. – На тот случай, если случится невозможное и дела пойдут не по плану.
– Как всегда. Хватаем это, не знаю что, и улепетываем как встрепанные. Теперь ты, – и Зобатый посмотрел на Раубина.
Его глаза раскрылись широко, как миски на поварне.
– Что я?
– Останешься здесь и будешь присматривать за барахлом. – Раубин протяжно, с нескрываемым облегчением, выдохнул, и Зобатый почувствовал, как его губы расползаются в улыбке. Он не винил этого человека в том, что тот был невероятным трусом, – большинство людей таковы. Зобатый и сам был таким же. Винил он Раубина лишь в том, что тот позволял себе показывать свой страх. – Только не слишком расслабляйся. Если у нас дело обернется худо, то не успеет наша кровь засохнуть, как эти лисотрахи отыщут тебя и, скорее всего, лишат тебя всего того, что ты между ног трешь.