Потому что «этим» был оберег. Плоский темный камень с шероховатой поверхностью — проведя подушечками пальцев по кривым, высеченным в материале древним символам, Арен ощутил некое благоговение, пытаясь представить, сколько лет назад чьи-то руки кропотливо вырезали каждую черточку в твердой породе.
— Он был засунут в диван, между спинкой и сиденьем, — поспешила объяснить Масако. — Очень глубоко. Я бы не обнаружила его, если бы не уперлась случайно ладонью.
— Значит, глубоко, говоришь, — задумчиво повторил Арен. — А бумажка просто лежала сверху, да?
Масако кивнула, глядя на него обеспокоенным взглядом, в котором прослеживался суеверный страх.
— Все хорошо, можешь идти, — заметив ее состояние, смилостивился Игараси. Он знал, что женщина неодобрительно относится к антикварным вещам — как-то раз видел, с каким страхом она протирала пыль на комоде, где Наоми хранила старинные кинжалы.
Масако исчезла с невиданной для пожилого человека прытью — он и моргнуть не успел, как ее след уже простыл. Сжав в ладони камень, Арен подавил желание грязно выругаться вслух, в который раз задаваясь вопросом: почему так сложно, Наоми?
Раз бывшая супруга спрятала оберег, значит, не хотела, чтобы он знал о его существовании. Убежденная в том, что ей грозит смерть, она пришла к нему за помощью, принеся оберег… И что дальше?..
Зачем она спрятала его здесь? Обереги принято носить с собой, ближе к телу, или хотя бы хранить в жилище. Наоми верила в эти магические штучки, чего нельзя было сказать о Игараси — он бы, увидев кусок камня, просто выбросил бы осколок на помойку. Тогда почему?
А может, это и не оберег вовсе?
Арен еще раз посмотрел на камень. Холодный, он быстро нагрелся в ладони — чувство было такое, будто он сжимал в кулаке живое существо.
— К дьяволу это все, — процедил Игараси, направляясь к выходу и захватывая с собой пальто. — Будь ты проклята, Наоми.
Он собирался навестить того, кто сможет не только определить, что за дрянь ему подсунула бывшая жена, но и немного приоткрыть завесу ее тайн.
Глава 4
Думаю о нем.
Даже сухая трава
Стала золотой
(Судзуки Масадзё)
К вечеру хлынул дождь: косые струйки воды стремительно стекали по лобовому стеклу, сливаясь воедино — не справлялись даже дворники, видимость ухудшалась с каждой секундой. Припарковавшись напротив двухэтажного здания из темно-серого кирпича, который из-за непогоды выглядел черным, Арен закурил, глядя на единственное освещенное окно.
Желтоватый свет мягко струился, падая неровным бледным пятном на блестящую от воды мостовую. Мимо, вжимая голову в плечи, пронесся несчастный прохожий, мечтая быстрее попасть в теплый и сухой дом — проводив беднягу пристальным взглядом, Арен разозлился сильнее.
У него дел — вагон и маленькая тележка, но он почему-то сидел перед антикварной лавкой поздним вечером, курил, морщась от дыма, заполнившего салон, и беспрестанно думал о Наоми.
Этого ты хотела? — мысленно обратился Игараси к супруге. — Быть везде — в постели, в сердце, в мыслях?
И в шуме льющейся с небес воды ему почудился знакомый женский голос, шепчущий: все или ничего, Арен.
Стоило ему выйти наружу, как холодные капли пробрались за шиворот, неприятно щекоча шею, точно чьи-то ледяные пальцы. Арен выдохнул, плотнее запахивая пальто, и быстрым шагом пересек проезжую часть, оказавшись перед неприметной дверью со старинной позолоченной ручкой в виде головы льва.
Какая пошлость, — мелькнуло в голове.
Не рассчитывая на удачу, Игараси толкнул дверь — и та неожиданно поддалась, показывая узкий коридор, тонущий во мраке.
Он нахмурился. За антикварами — осторожными и трясущимися над своими безделушками людьми — такая беспечность не водилась. Обычно они запирали двери на сто и один замок, не брезгуя дорогой сигнализацией — кто-то даже держал оружие под рукой.
Внутри стояла густая тишина, смешанная с запахом пыли — так пахли заброшенные дома, чердаки, заваленные всякой ненужной всячиной и старое, растрескавшееся дерево. Звуки шагов Игараси были приглушенными — опустив глаза вниз, он обнаружил под ботинками толстый абиссинский ковер, на котором стоял турецкий столик, гордо демонстрирующий странного вида сервиз — белый с синими кружевными узорами, — и шпагу.
Помойка, — презрительно скривился Арен. Лавка была похожа на пристанище какого-нибудь чудика, который тащит все в дом, не задумываясь о ценности найденного.