Арен с сомнением оглядел маску с типично мужскими чертами лица.
— Любой? Даже женщина?
Наоми пожала плечами, снова откинув назад копну темных волос.
— Не знаю. Я еще не углублялась в эту тему, — призналась она. — Изучила только то, что имелось в архиве у Мамору. Наверное, и женщина тоже, почему нет? Я бы хотела. Хотя тэнгу часто изображают в одеждах ямабуси — горных монахов-отшельников.
— Спасибо за занимательную лекцию, — Арен встал с кровати, направляясь на кухню, — но я бы предпочел, чтобы ни одна часть твоего тела не изменилась.
Наоми засмеялась и тоже соскользнула на пол, оставляя маску зловеще смотреть в потолок.
— Боишься, что у меня отрастет нос? — зашептала она на ухо, прыгнув на спину мужу.
— Боюсь, что отрастет кое-что другое, — ответил Игараси, спуская Наоми обратно на пол и беря ее лицо в свои ладони. — Да и одежда ямабуси — не самое сексуальное, что я видел.
— А что самое? — тут же подыграла ему Наоми.
— Ты, — уверенно заявил Арен, целуя ее.
— Не могу спорить с тобой, когда ты так говоришь, — притворно надулась Наоми, скрестив руки на груди. — Но скажи…
Она прищурилась, наблюдая, как Игараси включил кофемашину и достал из холодильника молоко, собираясь готовить кофе для нее. Сам Арен пил черный, без сахара и других добавок.
— … если бы вдруг появилась такая возможность, ты бы согласился? Стать ёкаем, — уточнила Наоми.
— Почему нет? — он щелкнул кнопкой, стоя спиной к жене и не видя ее изменившегося лица. — В большинстве случаев все решает ум и сила. Идеально, когда есть и то, и другое.
— А если бы ёкаем стала я?
— Не вижу разницы.
— Но это бы означало, что я превращусь в монстра, — неуверенно проговорила Наоми, подходя к нему и обнимая сзади.
Арен опустил взгляд вниз, на сцепленные на животе женские ладони — пальцы Наоми чуть подрагивали. Он накрыл их своей рукой и мягко заметил:
— Многие считают монстром меня, но тебя это не смущает.
— Да, потому что я люблю тебя. Для меня ты не монстр. И никогда им не будешь.
— Вот видишь, — Арен повернулся к ней, и Наоми слабо улыбнулась, скрывая тревогу. — Что-то случилось?
— Нет, — она покачала головой. — Все в порядке.
Как же хорошо ты лгала, — подумал Арен, едва открыв глаза. Сон — яркий, будто кто-то переместил его в прошлое, всколыхнул болезненные воспоминания, о которых Игараси поклялся больше не вспоминать.
По пути из душа он проверил подозрительно молчащий с утра телефон — пара сообщений от Ринджи и пропущенный вызов с незнакомого номера. Посомневавшись секунду, он все же нажал кнопку вызова, наткнулся взглядом на проклятую кофемашину и отвернулся, терпеливо дожидаясь ответа.
— Слушаю.
Женский голос был ему знаком, но Игараси никак не мог сообразить, кому он принадлежит.
— Вы мне звонили, — прижав телефон к уху, Арен направился к холодильнику, решив при первой возможности заменить кофемашину на другую — эта казалась кусочком от старого, выброшенного на помойку пазла.
— Арен, — позвал его голос. — Вы меня не узнали? Это Аяме.
Апельсиновый сок встал поперек горла.
— Госпожа Ито?..
Арен нахмурился. Меньше всего он ожидал, что это будет она.
С матерью Наоми он общался раза четыре от силы — всегда в присутствии людей и на отстраненные темы, поэтому неудивительно, что он не узнал ее. Аяме, как и ее голос, была безликой — что-то вроде нейтрального предмета интерьера, например, бежевое полотенце или светлое покрывало, на которое люди обращали внимание в последнюю очередь.
— Нам надо поговорить. О Наоми, — предвосхищая его следующий вопрос, ответила госпожа Ито. — Мой муж сегодня весь день в городе, поэтому я бы хотела попросить вас посетить наш дом. К сожалению, у меня нет возможности приехать.
— Потому что ваш супруг не одобрит? — хмыкнул Арен.
— Прошу. Я хочу увидеть свою дочь живой, и мне нужна помощь, — с неожиданной твердостью произнесла Аяме. — Я буду ждать до вечера.
— Я подъеду.
Он не успел опомниться, а язык уже сам выговорил эти слова. Арен поморщился, вполуха слушая Аяме, благодарившую его «понимание».
Какое, к черту, понимание? Игараси искал Наоми только для того, чтобы придушить ее самому — вот и все. Она ухитрилась затащить его в этот круговорот тайн, прекрасно зная, как он ненавидит секреты и все, что с ними связано; оставила подсказку и никому больше не сказала ни слова о том, что с ней происходило.