Глава 6
Замшелый могильный камень.
Под ним — наяву это или во сне? —
Голос шепчет молитвы.
(Басё)
Первой реакцией Арена было не недоумение, не удивление и даже не шок. Первой реакцией была злость. Злость, охватившая его тело пожаром, обострившая враз все остальные чувства, подстегивающая неконтролируемо сорваться.
— Что это означает? — тон его голоса опасно понизился, покрылся хрустящей и острой корочкой льда. — Как же зовут женщину, на которой я был женат?
Женщину, которую он называл своей.
А на деле — даже не знал ее имени.
— Прошу, — Аяме чуть подалась вперед — ее ладони, до этого лежащие на коленях, соприкоснулись друг с другом, словно хотели соединиться в молитвенном жесте. — Я все расскажу, но по порядку. Пожалуй, я начну с самого начала.
Арен царственно кивнул, еле унимая гнев, который уже вертелся на кончике языка в виде колких слов. Чтобы сдержать себя, он снова потянулся к чашке с кофе — требовалось чем-то занять руки, отвлечься от того, что его Наоми… Его жена была… Кем она вообще была?..
— У меня хорошая жизнь, — Аяме посмотрела в сторону окна, за которым раскинулся сад. — Любящий муж, две прекрасных дочери. Рика родилась первой, через год после нее появилась моя Наоми. Настоящая Наоми. А ваша жена… Думаю, вы замечали — это проявлялось в мелочах, невидимых на первый взгляд, но если приглядеться… Она казалась старше Рики.
— Наоми… Моя жена, — исправился Арен, не зная, как называть ее, — была младшей. По крайней мере…
Он не удержался от ядовитого замечания:
— По крайней мере, так она говорила.
Аяме смиренно выдохнула.
— По документам так оно и было. Рика старше настоящей Наоми на год — но младше вашей жены.
Чашка в руке Арена опасно накренилась. Моргнув, он поставил ее на столик, пытаясь уложить в голове информацию. Если его жена заняла место настоящей Наоми, то где тогда родная дочь Аяме?
— К концу рассказа вы все поймете, — пообещала Аяме. — Мы раньше жили в Яманаси, вы знали об этом?
— Да. Наоми… Она говорила.
Сказала всего раз, и больше они эту тему не поднимали. Именно там располагался родительский дом семьи Игараси. Там тела родителей Арена нашли в гостиной истерзанными в клочья.
— Мой муж занимался не только коммерческой деятельностью, но также был активным политическим деятелем, — заговорила Аяме. — Когда в окрестностях Яманаси поползли слухи о группе людей, обосновавшейся возле горы Фудзияма, он решил лично удостовериться в законности их действий. Выяснилось, что во главе группы стоит мужчина — Юкио Тояма, проповедующий синтоизм — точнее, его подобие. Уклад жизни этих людей, мягко говоря, был неудовлетворительным. Постройки, в которых они жили, выглядели ненадежными и не имели права располагаться на той земле; среди живущих были и дети. Со стороны это походило на секту: все участники почитали Тояму как посредника между божествами и людьми, беспрекословно слушались его и выполняли любые требования.
Аяме на секунду прервалась, чтобы сделать глоток воды, и Арен воспользовался паузой:
— Каким божествам поклонялась группа?
— Ёкаям, — спокойно и твердо ответила госпожа Ито. — Тояма уверял, что демоны реальны. Они рождаются и живут среди нас, обычных людей, и при желании каждый может воспользоваться их силой. Сам Тояма называл себя ямабуси.
Неприятная догадка царапнула сознание — еще не зная всей картины, Арен подозревал, что услышанное повергнет его в ужас. Ямабуси — он уже слышал это от нее. Горные монахи-отшельники, чья история переплетена с тэнгу — и снова эти проклятые птицы с черным оперением.
— Мой муж выступал против деятельности Тоямы, — продолжила Ито, — он собирался разогнать всех этих людей, а Юкио отправить за решетку. Однако пожар сделал все за нас. В ту ночь…
Голос Аяме дрогнул, глаза наполнились слезами. Взяв себя в руки, она с усилием произнесла:
— За день до этого случилось великое несчастье. Моя дочь, моя Наоми… Погибла. Это был несчастный случай, и я винила небеса за то, что они так рано отняли моего ребенка. Я желала всему миру пылать в огне… Хотела, чтобы каждый почувствовал мою боль. Я словно горела заживо — так я чувствовала себя, держа на руках мертвую дочь. А потом увидела оранжевое зарево над лесом — пламя уничтожало то поселение. И мне показалось, что это знак. Что мои мольбы были услышаны…
Ее голос из безликого превратился в горячечный шепот, приобрел окраску и тональность — Арен, как ни старался, не мог перестать смотреть на женщину, сидящую перед ним, но мысленно перенесшуюся в далекое прошлое.