Когда он наконец покинул машину и вошел в лес, двигаясь согласно заданному маршруту, на земле все еще царили непроглядные сумерки. В темноте лес казался живым существом — повсюду раздавались странные шорохи и звуки, которые не удавалось идентифицировать — оттого они становились еще и жуткими.
Упорно продираясь через дебри леса и спотыкаясь о корни, вылезшие на поверхность подобно рукам захороненных жертв, Арен наконец достиг желаемого — впереди замаячили П-образные ворота без створок: точно распахнутая пасть чудовища, они белели во тьме. За ними высилось здание с щипцовой крышей и единственным входом — больше не было ни окон, ни дверей, в чем Игараси лично убедился, осторожно обойдя его по кругу.
— Придется зайти через главный вход, — прошептал сам себе Арен и двинулся в сторону заброшенного храма.
Через пару шагов его встретили — сзади раздался шорох, и прежде, чем Игараси успел обернуться, по затылку разлилась ослепляюще-жгучая боль. Последним, что он увидел, погружаясь во мглу, было заносчивое лицо Изаму — его карие глаза светились торжествующим блеском.
— Мы как раз тебя ждали, Арен, — склонившись, прошептал он. — Добро пожаловать на похороны твоей жены.
Глава 8
Вода так холодна!
Уснуть не может чайка,
Качаясь на волне.
(Басё)
В висках словно работал кузнечный молот — боль была яркой, ослепляющей и пульсировала внутри, как живой организм. В горле першило от странного запаха, забившегося в нос и рот — мед и травы; руки были туго стянуты в запястьях. Сделав усилие, Арен открыл глаза и встретил благословенную темноту — понемногу, когда из нее стали выступать очертания предметов, он сумел разглядеть массивную решетку и каменные стены.
— Проклятие, — выругался Игараси, принимая сидячее положение. Одеревеневшие мышцы никак не хотели слушаться. — Здесь кто-нибудь есть?
— А кого бы ты хотел видеть? — раздался вопрос из дальнего угла темницы.
Арен открыл рот, чтобы набрать воздуха, но легкие отказывались работать. Этот голос… Мягкий, напевный, с игривыми нотками — сейчас в нем слышались усталость и боль, но это не помешало Арену узнать его.
— Наоми? — спросил он, глядя в темноту. — Это ты?
Темнота вокруг молчала.
Игараси напрягал слух изо всех сил, надеясь уловить хотя бы что-то — любой звук, например, чужое дыхание.
Но темнота была пугающе тихой.
Он уже решил, что у него начались галлюцинации или Изаму слишком сильно ударил его по голове, как из дальнего угла послышалось:
— Да.
Несмотря на то, что голос принадлежал ей, Арену не верилось. Он напрягся, ожидая подвоха — если с Наоми все порядке, и она жива, то почему голос такой… Безжизненный?
— Где ты? Я тебя не вижу, — он сглотнул скопившуюся во рту слюну, отчего по горлу изнутри словно прошлись наждачной бумагой. — Ты связана?
— Не совсем, — ответила Наоми.
Звякнул металл — холодный, пронизывающий, как острая игла, звук.
В жалкий кружок света — единственное подобие освещения, — вошла фигура. Глаза Игараси широко открылись, пока он жадно ощупывал взглядом Наоми — она заметно похудела, выглядела истощенной, но была живой. Целой.
Он прошелся глазами от ее голых, испачканных ног, на щиколотке одной из которых висела, игриво позвякивая, громадная цепь толщиной с руку Арена — до темных глаз, выглядящих как потухшие угольки.
Наоми была в черном, как он и думал. Наглухо закрытое платье, местами посеревшее от пыли, доходило лишь до середины бедра — но по виду с ней все было хорошо: ни царапин, ни синяков, ни других ран.
И все же что-то было не так. Что-то было не так с ее голосом, с ее выражением лица.
За мгновение до того, как Наоми открыла рот, Арен понял — она не рада его видеть.
— Какого черта ты делаешь здесь?
Сказать, что Игараси разъярился, было бы явным преуменьшением. Он почувствовал такой прилив ярости, что, казалось, мог бы голыми руками разорвать кандалы, сковывающие Наоми.
— Не рада видеть любимого мужа? — прорычал Арен.
Наоми вздернула подбородок. Что-то болезненное мелькнуло в ее глазах, когда она поправила его:
— Бывшего мужа.
— Заткнись, Наоми, иначе я передумаю вытаскивать тебя из этой дыры, — пообещал Арен.
Ответом ему послужил издевательский громкий смех. Запрокинув голову, Наоми расхохоталась, буквально захлебываясь гомерическим хохотом — плечи ее сотрясались, цепь весело звенела в такт.
— Черт, — выругался Игараси, понимая, что жена вот-вот впадет в истерику.