С кончиков пальцев закапала кровь, омывая крохотные острые когти. Зубы ныли, становясь острее. Наоми чувствовала, как ломались ее фаланги — с треском, чтобы потом пальцы изогнулись, как лапы хищной птицы, — под аккомпанемент причудливо-монотонных песнопений Тоямы.
Когда терпеть боль уже не представлялось возможным, когда из-за нее она забыла собственное имя, лицо и все, что было в ее прошлой жизни — Наоми потеряла сознание, и это являлось благословением для ее измученного, растерзанного тела.
Она очнулась от едкого запаха гари. Закашлялась, приходя в себя, попыталась приподняться — оплошность тут же дала о себе знать ноющей болью в мышцах. Казалось, будто Наоми перекрутила беспощадная рука в тугой жгут.
Постепенно память начала проясняться, подкидывая ужасающие картины — Тояма, жертвенный камень, липкая кровь… Но все они были расплывчато-туманными, словно отделенными от нее мутноватой пленкой. Так, как бывает наутро после долгого кошмара — еще чувствуешь, как внутри свербит тревога, но уже не помнишь того, что заставило так напугаться.
Наоми замерла, когда ей удалось приподняться и сесть, оглядываясь по сторонам. Место, в котором она находилась, удалось распознать без труда — заднее сидение автомобиля Тоямы, но не это заставило ее оцепенеть — от неловких движений наброшенное на нее одеяло сползло, открывая взгляду ржавые пятна на теле.
И стоило ей увидеть высохшие разводы крови, как лопатки свело. Наоми осторожно завела руку за спину, ощупала кожу — пальцы легко нашли припухшую узкую вертикальную полосу, мгновенно стали влажными. Раны еще кровоточили — не так обильно, но достаточно, чтобы испачкать подушечки и обивку салона. В густой темноте, изредка нарушающейся оранжевыми всполохами, кровь казалась темного цвета, почти черного — Наоми тупо уставилась на собственную ладонь, пока в ее голове собирались кусочки разрозненных воспоминаний.
Удушливый аромат благовоний и жар свечей. Чувство бессилия. Серебряный отблеск танто.
Она затрясла головой, как животное, пытающееся отогнать насекомое — но обрывки воспоминаний, снующие туда-сюда, как жужжащий рой пчел, никуда не делись. Наоми даже слышала их гудение в собственных висках, пока через плотный мельтешащий комок не пробилась одна-единственная разумная мысль — бежать.
Бежать куда подальше от оценивающего взгляда Тоямы и его ледяных, безжалостных рук. Подальше от этого леса. От кучки фанатиков, которые молились демонам.
Нащупав ручку, Наоми вывалилась из автомобиля — прямо во влажную, холодную от росы траву, — больно стукнулась коленками при падении, зашипела, втягивая воздух сквозь зубы, и поперхнулась от удивления: лесом больше не пахло.
Пахло дымом, гарью, обугленной древесиной.
Смертью.
В уши ворвались крики и гул леса, стонущего на разные лады. Наоми приподнялась — ее темные глаза хаотично метались по залитому огнем лагерю, выхватывая крохотные человеческие фигурки на оранжевом фоне.
Волна жара ударила в лицо, неприятно стягивая кожу — кровью были вымазаны и щеки, и лоб Наоми.
Бежать, — внутри ворочалось что-то темное и злое. Что-то требовало, чтобы она немедленно ушла, отступила в спасительную прохладу леса. Под слоем кожи и мышц оно в тревоге шевелилось, пребывая в ужасе.
Мокрая трава высотой по колено больно хлестнула ее по ногам, когда Наоми помчалась подальше от лагеря, не разбирая дороги. Неважно, куда — темнота стала ее другом, неожиданным спасителем, местом, в котором можно укрыться.
Она не слышала криков за шелестом листьев и треском веток, на которые наступала. Не чувствовала боли от острых шишек, впившихся в ступни. Страх подгонял ее — и внутри что-то торжествовало, расправляло крылья и поднимало голову, издавая одобрительный клекот.
Наоми бежала, пока силы не кончились. Упала на траву, упрямо поползла вперед — что-то заставляло ее двигаться вверх, к вершине горы. Локти и колени были ободраны до крови, кожа испещрена мелкими ранами и красными точками от опавшей хвои.
В таком виде ее нашел Ишики Ито — истерзанную, покрытую засохшей кровью, с растрепанными волосами, в которых застряли листья. Она лежала ничком, уткнувшись лицом в землю — правая рука была вытянута вперед, в ней, крепко сжатой, был спрятан пучок травы — Наоми цеплялась за все, что попадалось на пути.
Он бережно обернул девочку в одеяло, поднял на руки и направился в сторону спасателей, прочесывающих лес. Но спустя несколько шагов остановился — даже сквозь грязь, кровь и слезы было видно несравненное сходство найденного ребенка с его погибшей дочерью.