- Я согласен.
И началась его служба в вооруженных сила Гравии. Рота? Всего рота? Эта рота стоила обычного батальона. Все с боевым опытом, при том не только пехотинцы, но и несколько специалистов-егерей, бывшие подпольщики, несколько Королевских Стражей… И подготовка была соответствующая. Инструктора-егеря гоняли их до потери пульса по своей программе подготовки, куда там королевской пехоте… Совершенно другая незнакомая тактика, новое оружие и снаряжение, физическая подготовка и рукопашный бой. Все новое. И это новое превосходило старое, зунландское на голову. А подготовкой офицерского состава занимались егеря. Сначала Кэндеро комплексовал из-за малой численности, но потом, когда втянулся и почувствовал себя главой этой команды…
И вот теперь этот вызов к Сержу. И совершенно неожиданное предложение — воскреснуть в своем полку и возглавить то, что ему не удалось сделать самостоятельно.
- Я согласен. Вы дали мне второй шанс, и я его использую. И пусть враги считают, что я вернулся с того света и начал мстить.
- Отлично, майор. Я в вас не ошибся. Ну что же, тогда вам нужно прибыть вот сюда и показать эту бумагу, — Серж дал ему листок с адресом и магической печатью внизу. — До свидания, майор. И спасибо за службу. Возвращайтесь живым!
И Серж неожиданно четко отсалютовал ему воинским приветствием королевской армии.
Указанное Сержем место было палаточным лагерем в лесу, за базой егерей. И довольно населенным — еще подходя к лагерю Кэндеро увидел людей, группами или поодиночке передвигающихся по территории. На КПП лагеря, как это теперь называлось в новом уставе вооруженных сил Гравии, дежурили двое егерей, вооруженных до зубов и один из тех, кого все армейцы не любили — человек в цивильном платье, но с таким взглядом волчьих глаз, который вселял трепет даже в душу бывалого вояки.
Кэндеро тщательно и умело обыскали, затем штатский отвел его в комнатку, где уже находился еще один человек, но уже в комбинезоне боевого мага. Маг сделал несколько пассов, и сквозь Кэндеро будто прошел легкий ветерок.
- Чист, — маг кивнул на него штатскому.
- Хорошо, — тот достал блокнот и сверился со списком, затем поставил галочку карандашом. — Вам надлежит пройти в палатку номер восемнадцать. В целях вашей же безопасности не следует вести разговоров между собой и излагать какие-либо факты, касающиеся вашей биографии. Вам понятно?
- Понятно, — усмехнулся Кэндеро. Ох уж эти тайные штучки. Тогда уж и готовили бы по одному, как шпионов, а то слишком много людей вместе, попади они в руки палачей Крата… Да нет, одернул он себя, не заговорят. Наверняка все они прошли пыточные подвалы и не заговорили, как и он. А наличие стольких людей в одном месте означало только одно — операция будет быстрой и одновременной, тогда уже не до излишней секретности, даже если чудом в их компанию затесался предатель, добраться до Тайной Стражи или Ордена он не успеет.
- Личные вещи, приметные или именные есть?
- Никак нет, — ответил Кэндеро. В бумаге об этом говорилось особо. Ничего необычного, так ходили за линию фронта в рейды по тылам ушастых, не беря ничего с собой.
- Ваш номер — пятьдесят шесть, запомните. Вас вызовут для инструктажа.
- Есть, — поднялся майор с лавки. — Что-то еще?
- Удачи вам, — улыбнулся штатский. — Она вам очень понадобится.
- Учту, — Кэндеро кивнул, и вышел из бендежки.
В отличие от обычной суеты военного лагеря, здесь народ никуда не торопился. Да и не было никаких солдат, все были в штатском, кроме егерей, охраняющих периметр. Сборная солянка, подумал Кэндеро. Поправив тощий вещмешок за спиной, он прошел по утоптанной земляной тропинке между рядами палаток, ища намалеванные на боку известкой белые цифры. А, вот и она.
Кэндеро откинул полог палатки и вошел, огибая шест. Внутри уже были двое в штатском, на которых партикулярное платье сидело, как собака на заборе, такие же как он.
- Сорок восьмой, — подал ему крепкую ладонь мужчина с обветренным лицом.
- Пятьдесят шестой, — представился майор.
- Семьдесят первый — буркнул сидящий в дальнем углу мужчина.
Кэндеро пожал плечами. Да все равно, в друзья набиваться запрещено, а потом если и встретимся, то уже под своими именами и в другой обстановке. Сорок восьмой все порывался, казалось бы, что-то спросить, но молчал, хотя и было видно, что это ему нелегко давалось.