— Ты сам убил своего сына.
— Знаю, — прошипел советник, — ты умрешь за то, что я не видел его смерти, — и василиск осклабился в безумной улыбке. Да он больной!
Огромный минус в сражении с василисками в том, что смотреть в глаза этим тварям нельзя. Вот я и скачу вокруг него как кролик, избегая взгляда. Выше ног никак не поднять, заморозит.
— Широварт, могу я? — сзади раздался ровный голос феникса. Он просит меня уступить ему место? Нет, я, конечно, поставил ему два блока, но он и вправду решил сражаться?
— Широварт, это моя личная просьба, как принца клана Нало, — Ласкан стоял ровно, сжимая тонкий клинок в правой руке. Глаза его были скрыты в тени нависших волос, отчего было невозможно прочитать хоть крупицу его эмоций.
— Не имею права отказать, — я посторонился.
А принц серьезно настроен. Сейчас весь его вид источал силу и благородство, ни капли детскости или избалованности. Советник пожалеет обо всем, что успел сделать фениксу. Ласкан закроет ему рот навечно. Без сомнений.
Что-то настойчиво отвлекало меня от разворачивающейся картины, и вскоре я понял что. Дана погрузила Владыку в стазис. Значит, Баск был очень плох. Надо поспешить к банши на помощь.
— Куда ты, эльфик? — проскрежетала разумная, швыряя одно из своих излюбленных орудий — сырую мертвую магию.
Я увернулся, попутно заглядывая за ее спину. Неужели король повержен? Так и есть, золотой кокон стазиса ярко блестит в свете двух лун, оповещая всех о еще одном выбывшем.
— Слабенький у вас ифрит. Мои сильнее, — самодовольно протянула мертвая, — от вашей девчонки и косточек не оставят. А жаль. Неплохо было бы заполучить ее в свою коллекцию кукол.
Тьма! Так Дана вышла против ифритов. О чем только думает эта полоумная?! Ей ни в жизнь не выстоять против них!
— А чего так разволновался? Спокойно, светлый. Я избавлю тебя от участи лицезреть ее кончину. Ты умрешь первым! — и Магнолия бросила в меня с десяток некромантских копий в зеленом могильном огне.
Сильная тварь! Такими техниками не все высшие некроманты владеют. Кто же тебя создал, чудовище?
— Попытайся.
— Провоцируеш-ш-шь? — она снова запустила пару копий, прикрывая ими заклинание мгновенного разложения.
Заклинание попало на деревья, что тут же начали гнить у нас на глазах.
— Не доросла еще, деточка.
— Ш-ш-ша-а-аш-ш-ш, — думаю, она разозлилась.
Выброс сгустка сырой магии смерти был огромным. Увернуться не получится, позади Ласкан. Да и Су зацепить может. Тварь! Я столько времени держал силу смерти в себе, ограждая малышку от малейших колебаний равновесия. Ей нельзя чувствовать силу, она пробудит ее. Это хуже, чем смерть. Это хуже… Выбора нет!
— Echuia, nin balan![2]
Изнутри вырвался рык. Моя сущность пробуждалась. Она рвалась на волю, сметая все преграды. Как давно я не чувствовал себя полноценным. Как давно я хотел выпустить зверя. Он ревет, возвещая о своем приходе. Он жаждет крови, крови проклятой. Сила смерти выходит из заточения вместе с моим истинным обликом. Волосы падают до пят, вставая дыбом у корней. Глаз разрезает вертикальный зрачок, улучшая четкость восприятия и реакцию. Острые лезвия когтей прорезают кожу, высвобождаясь за много веков впервые. Красные пятна скачут в воздухе. Как я жажду крови!
— Delu rem![3]
С пальцев срывается заклинание тлена. Эта сеть способна превратить в прах все, чего коснется. От нее не уйти, и проклятая не исключение. Теперь у нее не было и шанса! Ни у кого его отныне нет!
— Randir![4] — в агонии кричала мертвая.
Она узнала своего убийцу.
***
Алкайна Вайне
Всевышние! Что здесь вообще происходит?! Меня отбросило за линию леса, поэтому я не сразу смог сориентироваться в пространстве, но когда сие дело получилось, я застыл от удивления. Двое из наших уже активировали купол. А значит, мы несем потери, и, вполне вероятно, проигрываем. То, что банши стояла с мечом против двух проклятых, уже говорило о плачевности нашего положения. Но то, что феникс сражается, и вовсе не укладывалось в голове. Чем он-то может помочь?
Я решительно направился к Ласкану. Пока он будет возрождаться, я смогу заменить его, а то, не дай Всечувствующие, василиск пойдет третьим на красавицу. Но я не успел подкрасться к противнику. Слова феникса застали меня на подходе и заставили остановиться.
— Это мой бой, оборотень! Я не прощу тебе вмешательства! — голос был твердым и жестким. У меня даже холодок пробежал по переносице. У нас, оборотней, это чувствительное к опасности место. Спорить я не стал, а доверился носу.