— Этого стоило ожидать, тем более от Даны. Она у нас не такая и беспомощная. Мозги то на месте, — он сделал паузу, полагаю намеренно, — иногда, — как и ожидалось!
— Это похвала или оскорбление?
— Прими за комплемент, все равно ничего лучше не услышишь, — ухмыльнулся мой учитель.
— Вы здесь комплиментами разбрасываться будете, или наконец-то делом займетесь?
Маньяк прав. Я не меньше него жажду вернуться в свое тело.
— Встаньте вокруг меня.
— А с зайчиками и птичками ты хороводы не водила, — вот неугомонный феникс. Неужели они все такие. Тогда не удивительно, что вымерли. Хотя, от шока отошел в два счета, услышав о возврате в собственное тело.
— Хочешь быть зайкой или птичкой, маленькой такой, с хохолком-цветочком, тогда падай вон там на свой обожаемый камень и не мешай мне цивилизованные личности восстанавливать.
— Су, сосредоточься! Потом обсудите свои обиды.
— Широ, — ласково позвала своего учителя, — встань напротив меня.
— Уверенности придаю? — горделиво заметил эльф.
— В каком-то смысле. Просто в случае отдачи, вся мощь заклятия изливается на того, кто перед тобой, — и улыбнулась самой невинной улыбочкой из арсенала безобиднейшее существо на свете и во тьме.
— Алкай, место в партере специально для тебя, увидишь все в подробностях, — Широ подошел к оборотню и, приобняв за плечи, поставил напротив меня, — даже стекающие капельки пота.
— Э-э-э, красавица…
— Спокойно, сбоев быть не должно, — попыталась успокоить я огонька.
Если судить по виду рыжего, слова мои вселили лишь каплю уверенности в его звериную натуру. Волк Алкая не глуп, он чувствует риск. Но он также отважен, поэтому не отойдет с отведенного ему места. А вот Широ удивил. Он встал ровно позади меня. Идеально прямая спина, гордо поднятая голова и уверенный, лишь чуть взволнованный взгляд. Тыл прикрывает, значит. А вид такой, будто Хрустальный дворец охраняет, не меньше. Какой драгоценный у меня тыл. Я ухмыльнулась про себя, но уголки губ все же немного дернулись вверх. Эльф оценил это как одобрение его действий. А я не против, пусть страхует. Ненароком вспомнила наши миссии. Тогда мы часто прикрывали друг друга. В этом первородному можно было довериться, поставив на кон хоть всю сокровищницу Древнего.
— Начинаем?
— Не спрашивай нас, начинай, когда сама будешь готова. Ты почувствуешь, — не ожидала этих слов от феникса.
Иногда мне кажется, что Ласкан только притворяется балованным, трусливым юным принцем. Или это лишь одна его половина, а вторая очень умна и мудра.
Я кивнула в знак того, что поняла и сосредоточилась на поставленной задаче.
«Подари мне взгляд, я умру, но сверну горы. Протяни руку — завоюю мир, пусть и посмертно. Позволь украсть поцелуй, я стану богом и остановлю время. Даруй мне надежду, и я буду жить тобой».
Голос звучал у меня в голове. Он повторял снова и снова фразу, что будила во мне воспоминания, глубинные, спрятанные за семью печатями и, почему-то, опасные.
Глаза я открыла уже будучи частью круга со всеми. Первое на что упал мой взгляд, была фигура пепельноволосого воина, что стоял в центре, окруженный нами. Себя я не наблюдала, точнее свое тело, значит, получилось. Мы вернулись!
Словарь
1. Ват — час
2. Вар — минута
3. Garon — господин
4. Garon nya — мой господин
5. Тар = метр.
Глава 2 Эльфийские заморочки
— Подари мне взгляд, я умру, но сверну горы. Протяни руку — завоюю мир, пусть и посмертно. Позволь украсть поцелуй, я стану богом и остановлю время. Даруй мне надежду, и я буду жить тобой.
Приглушенный сгустившейся вокруг темнотой огонь в камине освещал центральную комнату особняка. Ночь породила тьму, свою вечную слугу, что требовательно затягивает в свой омут любое порождение света. Но огонь опасен. Он разгоняет мрак и дарит свет. Неистовая стихия, перед которой даже ночь не смеет заявить свои права. Ничего не изменилось и сейчас. Тьма робко тянет свои рваные руки к сидящей в кресле девушке, а беснующееся пламя безжалостно рвет ее полог, тускло освещая фигуру гостьи. Борьба за лик неизвестной продолжается. Огонь чуть гаснет, и тьма начинает свое наступление, захватывая редкие кусочки пространства вокруг, недавно милостиво покинутые непостоянным, танцующим дикий танец, пламенем. Но вот новый, яркий всполох в камине — страстная вспышка в танце, и оранжевые языки слизывают темные пятна со всего, до чего дотягивается их свет, как голодная кошка слизывает сметану со своих усов.