Лицо герцога скривилось на миг и снова приняло отрешенное выражение. Слова звучали глухо:
— Все рушится. Все осыпается прахом. Этот маг одним своим присутствие путает мне все карты, — герцог начал медленно расхаживать по комнате, — как там с долиной?
— Ход еще не обнаружен. Долина закрыта ото всех. Боюсь, Атар единственный, кто может войти.
— Это вряд ли, — сказал сам себе Олсано, и уже советнику, — продолжайте искать, а эльфийских шпионов уничтожить! Пусть Магнолия лично отчитывается передо мной. И да, — герцог резко остановился напротив изображения и вскинул подбородок, — сожалею о гибели сына. Он был хорошим воином.
— Но как вы…? — хотел было задать вопрос советник, но, вспомнив о силе герцога и его связи с миром мертвых, осекся, наклонил голову и принял соболезнования.
— Надеюсь, это послужит стимулом не дать разведчикам дойти до Хрустальных лесов.
— Да, garon, — новый поклон.
Герцог Венарго Олсана, а точнее некромант, что вселился в его тело и поглотил душу, провел рукой над поверхностью зеркала, и та, пойдя мелкой рябью, вновь застыла отражением высокого смуглого мужчины с платиново-белыми волосами.
— Ты не дойдешь до эльфийских лесов. Я не позволю забрать у меня долину снова, Широварт. В этот раз эльфы не спасут Долину трех лучей!
Мужчина вглядывался в свое отражение, кривя губы в мертвой улыбке. Пятьсот весен он выжидал, готовя возмездие. Настало его время.
***
— Неужели граница? — неверяще уставилась на опушку леса, который мы только что покинули.
— Ага, девять рассветов блужданий по густому лесу и вот мы у границы Марона, — подтвердил мои выводы Широ.
— Ура-а-а, — вяло промямлила я, опираясь о длинную палку, что служила опорой покалеченной мне. Оказалось, мои падения не прошли даром. Кроме плеча я умудрилась сильно ушибить колено, отчего и брожу с палочкой теперь.
— Заночуем здесь. Не стоит ночью пересекать границу.
— Как скажешь, О Великий! Кто мы такие, чтобы оспаривать твои слова.
— Су, хватит ехидства. Всего на два вата дольше шли, чем я предполагал. Переживет твоя ушибленная тушка, не развалится.
— А если развалиться? — спрашиваю уже сидя на травке. Мягкая, удобная, так и клонит в сон.
— Склеим, — безжалостно отрезал эльф.
— Вы как хотите, а я ничего делать не буду. Можете бросить мой израненный трупик прямо здесь и присыпать цветочками, но я с места не сдвинусь, — решительно отстояла я свои ущемленные права.
— Тебя заставишь, как же, — пробурчал феникс, — ты только жрать и спать горазда.
— А по голове палкой?
— Да, пожалуйста. Избавишь меня от сбора хвороста.
— Нет уж, я есть хочу, — убивать птичку резко расхотелось.
— Вот-вот, а я про что. Нахлебница, — и Ласкан направился в лес.
— Кто бы говорил. Ват бродишь где-то, пару веточек принесешь и по новой.
— Я не виноват, что таким родился! — кричал феникс уже из лесу.
— Хорошая отговорка, — сказала сама себе под нос, позавидовав такой великолепной отмазке от работы.
Пока препиралась с розовым, Широ начал ставить палатки. Алкай развел небольшой огонь, раздувая его веером из крупных зеленых листьев, что росли на странном низком дереве, раскинувшем свои ветки в стороны на внушительное расстояние.
Да уж, не имей я такую противную травму, уже давно занялась бы охотой, приблизив время ужина. А теперь жди, пока оборотень закончит с костром. Все равно пока пламя не станет устойчивым, чтобы не гаснуть от малейшего дуновения, Алкай не уйдет на поиски заплутавшей одинокой зверушки, и, желательно, запасшейся жирком на зиму.
— Хи-хи, — дыхнул ветер.
Я заозиралась. Никого. Ну и ладно. В пустоши ветры гуляют разные. Если задумываться над каждым шепотом и шорохом, свихнешься.
— Ха-а-а… — теперь уже четкий порыв ветра коснулся уха.
— Какой веселый гуляка-ветер. Шалишь? — задала я вопрос в пространство, не сильно ожидая ответа. Но он последовал!
— Шалиш-ш-ш…
Как не стыдно признаваться, а холодок пробежал по спине. Осталась надежда на воздушное эхо, но вот что-то подсказывает, это не оно.