— Не жалуюсь. Что хотела?
— Вернуть память…
— И для этого ты закинула меня в подпространство? — съехидничала я.
— Да-а-а-а… — вполне серьезно ответила сильфида, — только так ты могла-а-а вспомни-и-и-ить…
— Лучше не вспоминать, чем пережить такое. Зачем вообще вмешалась?
— Боль… невыносимая боль душит тебя-а-а-а… гнетет… разрывает… умреш-ш-ш… скоро-о-о-о…
— Обнадежила.
— Память поможет… смириться… должна смириться со своей болью-у-у-у… или умреш-ш-ш-ш…
— Мило. Но я все равно не понимаю, зачем это тебе? — я уже не оглядывалась по сторонам, а просто расселась на кровати и, смотря в одну точку, выпытывала мотивы сильфиды.
— Последняя-а-а-а-а… без тебя-а-а… мир ослабнет… нельзя этого допусти-и-ить…
— А мне плевать, чего вам там нельзя допустить! Я вообще чуть не свихнулась от этих наплывов памяти. Я даже толком не понимаю, что они значат, — вспылила я. Но сильфида была на удивление спокойна.
— Время-а-а-а… нужно время-а-а-а… прощай пробужденная-а-а-а…
На меня резко налетел порыв ветра, обдавая теплом и свежестью, а потом, качнув занавески, вылетел в окно.
— Вот тебе и сильфы, папаша их, тайфун неуравновешенный, — нервно выдохнула я, откинувшись всем телом на одеяло.
Да чтоб я еще хоть раз связалась с духами! Да ни за какие пирожные мира!
К порталу я подходила в каком-то заторможенном состоянии. Мысли роем носились в голове, жалясь на любую попытку ухватить их за хвост. Я чуть помедлила, а потом вышла из-за выступа на открытое пространство, где толпились дроу и мои друзья по несчастью.
Лунный свет окутывал все вокруг, создавая поистине сказочное зрелище. На возвышении напротив друг друга стояли двое темных в расшитых золотом фиолетовых рясах и с церемониальными кинжалами в обеих руках. Лица мужчин были скрыты от посторонних глаз низкими капюшонами, оставаясь неузнанными. Легкие порывы ветра шевелили дорогую ткань, от чего она струилась фалдами, как волнами вода, но сами дроу даже не шелохнулись. Словно две величественные статуи, замершие в одинаковых позах в вечности. Несгибаемо сильные и неизменно изящные.
Неожиданно жрецы вскинули вверх оружие, замерли на ван, а потом молниеносно обрушили руку с кинжалом вниз, полоснув правым лезвием воздух и так же резко, крест-накрест, левым. Я знала, что пространство должно быть разрезано магическими кинжалами, прежде чем портал будет открыт, но никогда не видела этого вживую. Вот кисть слегка отклоняется назад, изящно выгибая сустав, а потом стремительно несется вниз со смертельной скоростью. Идеально отточенные движения. Жрецы абсолютно синхронны, будто две части одного целого.
Замерцал воздух, предвещая скорое открытие портала, и жрецы отступили в разные стороны. Еще миг, и на месте, где двое существ церемониально разрезали пространство, появилось бело-голубое марево перехода. Ближайший ко мне дроу повернулся и одним легким движением скинул свой, цвета лиловой бури, капюшон. Тусклый, звездно-лунный свет охотно заиграл на нитях белоснежных волос, еще четче подчеркивая контраст с его шоколадной кожей, а глянцево-черный глаз лишь неярко блеснул в рассеянный мрак.
— Это было… — я глубоко вдохнула для пламенной речи о красоте ритуала и вдруг поняла, что слов моих явно не хватает, чтобы описать всю прелесть действа и свой восторг от него, — … было… ах… и просто АХ! — неоригинально закончила я.
— Рад, что тебе понравилось, — Шантель открыто улыбнулся с немаленькой толикой гордости за свой народ, подошел вплотную ко мне и крепко обнял, — я уже волновался, что ты опоздаешь.
— Так портал вроде еще три ночи работать будет? — озадачилась я.
— Это так. Он будет работать на прием все трое суток, но на отправку нужно настраивать, — меня мягко отстранили продолжая удерживать за плечи, — маги уже вплели настройки в узор портала. Вас выбросит близ границы с Хрустальным лесом. Увы, но доступная местность только Пустынные степи. Можно открыть и на границу с Мароном, но это слишком далеко от столицы.
— Степи, так степи, — пожала я плечами, — нам там бывать не впервой.
Шантель улыбнулся.
— Я рад был познакомиться с тобой, дорогая. Ты скрасила мое одиночество, пусть и на краткий миг. Двери моего дома всегда открыты для тебя, девочка, — и он снова прижал меня к себе, шепча на ухо, — возвращайся, я буду ждать.
Обе изуродованные ладони легли мне на лицо, невесомо касаясь кожи и даря легкое тепло, а обескровленные губы благословили мой путь поцелуем в лоб, как благословляют родственников. Я растерянно взглянула исподлобья на дроу. Мне ответили веселой, но с толикой грусти, улыбкой. Я его понимала. Мне тоже понравилось уединенное жилище темного, и наше спокойное, размеренное течение жизни за эти две недели.