— Сильвер! — крикнула я папе. — Ее будут звать Сильвер!
— Хэй-хо, Сильвер! — прокричал папа, наклонившись вперед.
* * *
В ту ночь луна ярко освещала верхушки деревьев по ту сторону изгороди, их ветви и листья сияли. Дед и Рэй сидели у костра и пили из банок пиво.
— Он думает, что сможет выручить тысячу баксов за тонну, — проговорил папа.
— Ерунда, — возразил дед. — Тысячу баксов?
— Мне лошадь нашептала.[8] — Папа махнул банкой пива в направлении Сильвер, которая стояла в загоне на другой стороне двора. — Тысячу баксов.
— И сколько за перевозку? Он сказал?
— Сказал, что все включено в цену.
— И ты ему поверил?
— Дурак он будет, если меня обманет. Он не станет так рисковать.
— И что ты собираешься делать?
— Проверить. Съездить туда и сделать несколько перевозок. — Папа отпил из банки. — Я присмотрел один дом на окраине Нуллабри.
Он не раз говорил, что когда-нибудь построит дом и осядет на одном месте, чтобы деду больше не пришлось за мной присматривать.
— Правильно, — заметил дед.
С тех пор как появилась Сильвер, папа стал намного разговорчивее.
Я пошла в загон, где стояла лошадь. Она опустила голову и пощипывала траву под ногами. Шерсть на ее теле переливалась, будто лунный свет исходил из-под кожи.
— Сильвер, Сильвер, — прошептала я, протягивая руку.
Она понюхала мои пальцы. Я погладила ее по носу и придвинулась ближе. От нее пахло так же, как от курочек и свежей травы. Глаза у лошади были похожи на черную воду, которую налили в две большие чашки. Я пролезла через натянутую проволоку и села на траву перед Сильвер. Штаны мгновенно намокли от речной воды, что просачивалась сквозь землю. Сильвер понюхала мои волосы. Она легонько толкнула меня в голову носом и фыркнула теплым воздухом рядом с ухом. Я слышала во дворе смех папы и деда.
— Да пошло оно все к черту! — говорил папа. — Никогда в жизни!
Я положила ладони на морду Сильвер и погладила ее по лбу. Она отщипнула траву рядом с моими ногами.
— Сильвер, Сильвер! — позвала я, поднялась и обняла ее за шею. Она позволила мне себя обнять. Грудь у нее была такая сильная, широкая и теплая.
— Я люблю тебя, Сильвер.
* * *
Но утром, когда я пошла ее навестить, загон пустовал. На траве остались отпечатки ее копыт.
— Лошадь пропала, — сказал дед со стороны задней двери.
— Как пропала? — не поняла я.
Запахнув плотнее халат, дед подошел к костру, с губы у него свисала папироса с «Белым волом». Он поднимал тонкие ветки и бросал их на тлеющие угли, пока на них снова не разгорелся огонь.
— Не знаю.
— Где папа?
Он вынул горящую ветку из костра и прикурил от нее.
— Этого тоже не знаю.
— Он вернется сегодня? — спросила я.
— Я знаю об этом не больше, чем ты.
— А утром он приедет? — не отставала я. Подняв бутылочную крышку, я бросила ее в огонь.
— Не знаю, — снова сказал дед.
Мы стояли рядом, я и дед, и ничего не знали, и снова ждали папу в месте, которое он покинул.
* * *
Когда дед уехал в город в сельскохозяйственный магазин, я отправилась к загону.
— Сюда, малышка, ну же, малышка. — Я протянула к ней руки, и она подошла ко мне, я почувствовала ее теплое дыхание на своих пальцах. Я закрыла глаза и вывела ее через ворота, затем поставила одну ногу в стремя и оседлала ее. Я чувствовала Сильвер под собой, чувствовала, как она переступает копытами. От нее исходило тепло, и я ощущала запах ее пота.
— Легче, девочка, спокойно, спокойно, — сказало я. Затем пришпорила: — Йя! Йя! — И мы припустили прочь. Одной рукой я держала поводья, пальцы другой сложила в виде пистолета и стреляла в воздух.
— Пиф-паф! Пиф-паф! Она моя, и только моя! — Мы галопом проскакали вокруг двора, выскочили из ворот и рванули дальше, по подъездной дорожке. Все быстрее и быстрее, копыта Сильвер стучали по дороге, из-под них летели камушки. — Хэй-хо, Сильвер!
16
Никто не знал, куда уезжал Рэй, когда его не было дома. Он говорил по телефону — но никто не знал, с кем он говорит. Друзья у него менялись. Он уезжал, чтобы встретиться с ними, но никогда не говорил куда. Обо всем этом дед рассказывал курочкам. «С того самого дня в больнице, — говорил дед. — Вот когда это началось. В тот самый день. В тот самый час, когда она нас оставила. Он стал совсем другим. Сплошные секреты».
* * *
Когда в пятницу я пришла домой из школы, возле костра сидел папа вместе с тетей Ритой.
— Привет, Джасси, — сказал папа. — Ты же помнишь Риту? — Он затянулся папиросой.
— Привет, Джастин, — произнесла тетя Рита.
Я не могла посмотреть на нее. Я смотрела ей под ноги — она носила такие же ботинки, как и папа.
— Джастин, — позвал меня папа. — Поздоровайся.
Я все так же смотрела на тетины ботинки — даже размером они были почти как папины.
— Джастин? — снова позвал папа. — Поздоровайся.
— Полегче. Рэй, — вмешалась тетя.
— Ну же, Джастин. Поздоровайся.
Я крепко сжимала губы — мне не хотелось, чтобы тетя Рита видела мои зубы.
— Ты так выросла с тех пор, как мы виделись в последний раз, — сказала она. Голос у нее был сильный, как у Рэя, но нежный, женский.
— Когда это было? — спросил папа.
— Джастин тогда было вроде бы… четыре года, — вспомнила тетя Рита. — Разве ты не помнишь? Мы тогда еще поссорились с дедом.
Я чувствовала ее взгляд. Щеки у меня вспыхнули.
— Ах да, в тот раз… — сказал папа. — Как я мог забыть?
— Ты похожа на мать, — заметила тетя Рита.
— Могла бы и не напоминать об этом, — отозвался папа.
— Нет ничего плохого в напоминаниях.
Я украдкой взглянула на нее. У тети глаза такого же цвета, что и у папы, но за радужкой сиял свет, и я могла заглянуть за нее. Она высокая, как и Рэй, широкоплечая. Даже одежда у них похожа: клетчатая куртка, ботинки, клетчатая рубашка.
— Итак, Джастин, значит, тебе уже девять? — спросила тетя Рита.
— Угу, — промычала я.
— Открывай рот, когда говоришь, — буркнул отец.
— Сам открывай, Рэймонд, — парировала тетя Рита.
Папа отвел взгляд.
— Десять, — сказала я.
— Десять! — удивилась тетя Рита. — Ты уже такая большая! Хочешь показать мне свою комнату?
— А где дед? — спросила я.
— У Сэнди, — ответил папа. — Он пробудет у него еще немного. Все в порядке, иди покажи Рите свою комнату.
Тетя Рита поднялась со своего кресла.
Она пошла за мной ко мне в комнату. Комната у меня была квадратной, одна стена выкрашена в светло-зеленый цвет, на другой наклеены обои, а на двух оставшихся дед закрасил обои белой краской, но можно было разглядеть под ней полоски. Тетя Рита посмотрела на мою кровать, оглядела стены, затем подошла к окну и оперлась на подоконник, выглядывая на дорогу. Я слышала, как она вздохнула. Затем она повернулась и села ко мне на кровать, рядом с подушкой. Я села напротив нее.
— Как дела в школе? — спросила она.
— Я не знаю, — ответила я.
— Если ты хоть немного похожа на меня — то школа, должно быть, кажется тебе кошмаром. Лучшим в школе для меня было то, что она закончилась.
— Хочешь посмотреть мои вырезки? — спросила я.
— Конечно, — ответила она.
Я вытащила стопки вырезок из шкафа: поезда и грузовики, автомобили и мотоциклы, вертолеты, фургоны и корабли усеяли одеяло. Тетя Рита провела по ним рукой. Она рассматривала их внимательно, не торопилась, а потом взяла в руки поезд с длинной вереницей разноцветных вагонов.