— Я заберу тебя в пять, Майкл. Тебе нужно будет стоять здесь, перед домом, ровно в пять. Понятно?
— Понятно. — Майкл кивнул.
Когда миссис Хупер уехала, мы вместе с Майклом обогнули дом и зашли на задний двор. Мы остановились возле курочек, и я насыпала им хорошего зерна.
— Сюда, Мисси, сюда, Леди, сюда, девочки, — позвал Майкл. Петушок с важным видом обходил стайку курочек. — Мэтт Даннинг, — кивнул на него Майкл.
— Он не настолько плох, — возразила я.
Я открыла ворота, и Майкл проковылял в них на костылях. Тропинка была узкая, глубоко утоптанная, шли мы медленно, и я совсем не помогала Майклу. Земля, лес, деревья и вытянувшиеся на траве лужи сверкали яркой зеленью. Вместе с Майклом старая Йоламунди пропала, и появлялась новая. Она была связана с нами.
Нас освещали солнечные лучи, и я слышала прямо за собой тяжелое дыхание Майкла. Идти было жарко. Мы подошли к деревьям, и тропинка исчезла, а костыли Майкла начали цепляться за ветки и застревать в густой траве, но я ему все равно не помогала. Мы остановились, и Майкл поднял взгляд. Мы смотрели на небо и ветки деревьев, будто приехали издалека и в первый раз все это увидели. Будто никогда не умели говорить и никогда раньше не видели ни облаков, ни эвкалиптов, ни кенгуру. Для нас все казалось новым. Узловатая кора деревьев, их стволы, похожие на луковицы, сплетающиеся ветви. Белые какаду на деревьях покачивали желтыми хохолками, облака набегали на солнце, шелестели листья, под ногами сновали муравьи, мухи роились над лужами, пауки неподвижно замерли в паутинах — мы смотрели на это, и все нам казалось новым и необычным. Мы шли все дальше и не разговаривали, только смотрели вокруг, пока не пришли к реке — она была широкая, мутная и бурлящая, с ее поверхности, расправив крылья, слетали птицы. Мы затихли, прислушиваясь.
— Она стоит, но в то же время движется, — сказал Майкл.
— Пойдем дальше, — откликнулась я, хотя знала, что Майклу нелегко идти по тропинке. Костыли цеплялись за корни, ноги у него скользили и запинались. Он начал дышать еще тяжелее. Наконец мы пришли к Удавке.
— Смотри, — проговорила я. — Видишь, как близко другой берег?
— Должно быть, тут были какие-то изменения, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Земля изменяется. Смещаются литосферные плиты. Может быть, именно из-за этого река здесь такая узкая.
Даже земля меняется.
— Берега пытаются остановить воду, — сказала я. — Но они не могут. Она идет через край, как при наводнении. Вода все равно продолжает движение.
— А что происходит с деревьями? — спросил Майкл.
— Они продолжают расти, — объяснила я. — Под водой.
Лорикеты,[10] какаду и кукабары[11] перекрикивались друг с другом: сначала было слышно всего два или три голоса, затем к ним присоединились другие — пять, потом шесть, семь, и вот уже сотни голосов гремели всё громче и громче; птицы с хриплыми криками слетали с ветвей. Мы с Майклом лежали на земле, смотрели в небо и слушали этот птичий хор.
Потом мы сели и стали глядеть через реку на другой берег.
— Ты права, Джастин, — произнес Майкл. — Первой была река. Она все решает.
Майкл показал мне свой дом и свою маму, которая устроила для меня ванну с розовой пеной, и брата, который угостил меня поджаренным хлебом. Он показал мне палатку, подстриженную лужайку и спагетти. Показал мне Черного Красавца и подсказывал, в каком кружке поставить галочку для правильного ответа. А я показала ему реку Муррей. Мы были в расчете.
Мы медленно пошли назад к дому.
— Можно отправиться в путь прямо отсюда. Если начать с реки и двигаться все дальше по воде, можно доплыть до Антарктиды, — сказал Майкл. — Нужно следить за течением. Одно ведет к другому.
— Можно построить собственный корабль.
— Да, — согласился Майкл.
— Только так можно быть уверенным в том, что корабль выдержит путешествие.
— Он должен быть таким прочным, чтобы взламывать льды. И для ночных наблюдений нужен телескоп. — И еще оружие, — добавила я.
— На случай, если нападет враг.
— Брайан Лоусон.
Майкл фыркнул.
38
Уорлли оставили меня в покое. Дед сказал, это из-за того, что Рэй попал в тюрьму, — ублюдки стали бояться его еще больше.
«Не волнуйся о них, ты хорошо их знаешь». Кузены Уорлли в автобусе смотрели сквозь меня, будто я была невидимкой. А существовала ли я на самом деле? Были ли у меня руки, ноги и туловище, как у остальных людей? Я знала, что у меня есть рот. Кирк заявил, что зубы у меня растут кривые, как погнутые зубцы у вилки.
— Зубы у Джастин растут точно так же, как и у других людей. Оставь ее в покое, — осадил его дед.
Кирк взял две вилки и стал изображать их разговор между собой.
— Я Джастин, — сказал он. — Вы уже знакомы с моими зубами?
Я выхватила у него из руки вилку и прижала к его лицу.
— Отвали, Кирк.
— Вилка убила меня вилкой! — вскричал он. — Ха-ха!
* * *
После объявления приговора отцу живот у деда разболелся еще сильнее. Он начинал пить пиво прямо с утра, он не собирал яйца у курочек, а в иные дни даже не разжигал костер. В доме целыми днями было холодно. Я надевала на себя всю одежду, какая только у меня была, и ночью вместе с одеялом накрывалась еще и полотенцами.
— Принеси пива, — велел дед. Он схватился за живот. — Неужели ты еще не напился, ублюдок?
Дед выпил пиво, посмотрел в окно и покачал головой. Он все качал ею и качал, без остановки.
По субботам, если по телевизору показывали фильмы с Джоном Уэйном, я находила нужный канал, и мы смотрели его вместе. Иногда могли показать три фильма подряд: Джон Уэйн в роли Ринго Кида, Джон Уэйн в роли Квирта, Джон Уэйн в роли Дэви Крокетта. Мы смотрели, как Джон Уэйн стреляет в Пламмерсов и мексиканцев в Ларедо. Мы смотрели, как он скачет на Старлайт, Герцоге и Чудесном Коне. Мы видели, как он целуется с Фитерс, Морин и Софи Лорен. Дед курил и пил пиво, а я ела кукурузные хлопья. Перед тем как лечь спать, я выглядывала в окно и видела, как вдоль ограды идет Джон Уэйн с обрезом на взводе. В темноте я поднимала свой девятимиллиметровый пистолет и говорила: «Мы на одной стороне, крутой парень».
* * *
На Пасху Майкл должен был поехать в Сидней. Он говорил, что не хочет, но у родителей там какие-то дела. Я по нему скучала. Дед держался за живот с самого начала пасхальных каникул и до конца и ни разу не разжег костер. Мне оставалось только ждать. За день до начала учебы зазвонил телефон. Трубку взял дед.
— Кто? — спросил он и протянул мне трубку: — Это тебя, Джастин.
— Алло?
— Джастин, это Лара Хупер — мама Майкла.
Дед наблюдал за мной.
— Привет, — сказала я.
— Джастин, мы бы очень хотели увидеть тебя. То есть Майкл очень хотел бы с тобой повидаться. — Я расслышала в трубке, как Майкл что-то прокричал. Но я не разобрала слов. Голос у миссис Хупер казался грустным. — Можем мы приехать и забрать тебя в гости?
— Что такое? — спросил дед.
— Это миссис Хупер. Она хочет, чтобы я пришла к ним в гости.
— Кто?
— Миссис Хупер.
— Будь дома к чаю, — сказал дед и вышел во двор.
— Да, — сказала я в телефон.
— Спасибо, Джастин. Я тебе очень благодарна.
* * *
Когда миссис Хупер забрала меня возле участка деда, Ники и Майкла не оказалось в машине.
— Мне показалось, что одной мне будет легче приехать и забрать тебя, — сказала миссис Хупер. — Майкл тебя ждет.
В машине наступила тишина. Мы не разговаривали. Я смотрела на длинные полосы пшеницы, растущей вдоль дороги, которые тянулись далеко-далеко, пока не терялись из виду.
Мы подъехали к дому, и я зашла внутрь вслед за миссис Хупер.
— Майкл! Джастин приехала.
Майкл вышел из своей комнаты, глаза у него были красными.
— Вы можете пойти во двор, если хотите, — сказала миссис Хупер. — Я принесу вам апельсиновый сок и шоколадный торт. Тебе же нравится шоколадный торт, Джастин?