— Я пойду в гости к Доун, — соврала я деду.
— Хорошо, милая, — сказал дед. — Возвращайся домой к чаю.
Дед был рад, что я жила вместе с ним. С тех пор как увезли папу, он разрешал мне пить чай, разжигать костер и подбрасывать туда дрова.
* * *
Пока я шла к реке, вопросы разрастались у меня в груди, будто воздушные шарики. Почему Джейми напился с Кирком? До катастрофы они дружили, но именно я первой потрогала шрам Джейми, а не Кирк. Именно меня Джейми подвез в «валианте». Или Кирка он тоже подвозил? Чем они занимались вместе? Почему он захотел подружиться с Кирком и со мной? Почему не только со мной?
Я закрыла глаза и пошла по тропинке, ощущая под собой теплое, сильное тело Сильвер. За плечом болталась винтовка. Я пела: «Он грабил богатых, он бедных кормил, и Джеймса Макэвоя он убил, и в страхе Австралию всю держал их непутевый сын». Это была первая песня, которую услышал Джон Уэйн, когда приехал в Иннисфри. Сквозь меня лился свет, желудок, казалось, сжался и стал плотным. Я не могла глубоко вдохнуть. Что-то невесомое, словно перышко, добралось до верха юбки и проникло под футболку.
Я дошла до убежища. Мэри Кейт сказала: «Кто дал вам право целовать меня?» Торнтон ответил: «Вы умеете говорить!» — а Мэри Кейт ответила: «Да, умею, хочу и буду! А если подойдете ближе — отвечу не только словом!»
Веткой с листьями я подмела пол в убежище, и при каждом взмахе метлы длинная зеленая юбка Мэри Кейт взлетала над землей. Я наблюдала, как моя ветка-метла сгребает землю, затем разравнивает ее и как темнеет подол моей зеленой юбки. Торнтон в это время загоняет скот, но скоро вернется домой. Он оставит свои секреты где-то далеко и вернется домой надолго — может, на два или три месяца, а потом снова отправится в путь. Он много чему меня научит. Мы будем путешествовать на его машине по разным местам. Я буду готовить ему обед. Иногда мне казалось, что это Джейми, а иногда — что это Торнтон, а порой — что это папа. Он менял обличья, будто вместо кожи у него была резина. Он был Рустером Когберном, и Джейми, и Тихим человеком, и в то же самое время — моим отцом.
Я дошла до Удавки. Каждый раз река была той же самой и в то же время совсем другой. Вода непрерывно текла вдоль берегов, пусть даже медленно, но она никогда не останавливалась. Я не знала, сколько сейчас времени. Уже обед? Я пыталась не думать о Кирке и о том, почему они выпивали вместе с Джейми. Почему они подружились? Но ведь Джейми не сказал бы Кирку, что он милый? И он не пошел бы с ним купаться? Но я не была в этом уверена. Чей же плач я постоянно слышу? Чьи это все-таки голоса?
Я начала сооружать из земли кресло со спинкой и боковыми сторонами, а подлокотники сделала из палок и камней. «Шон Торнтон, жители Иннисфри поздравляют вас с возвращением на родину!» Пока я работала, я напевала все громче и громче. «Вот так, попался наконец их непутевый сын!» Кресло могло вместить только Мэри Кейт и Торнтона, и никого больше. Кирку и Стиву не хватило бы места. К дереву рядом с креслом можно привязать Чудесного Коня и Сильвер. Я обняла его ствол, прижавшись щекой к коре. Торнтон произнес: «Между нами не будет никаких преград».
— Привет, Джастин!
Я подняла взгляд и увидела, как из леса выходит Джейми. Он улыбнулся мне, и мое сердце гулко забилось. Мне захотелось в туалет. Я отступила от дерева и не знала, где поставить кресло, которое сделала.
— Хороший день для купания, — сказал Джейми, когда подошел ближе.
Глаза у него были такие голубые, что я боялась в них заглянуть.
Джейми повернулся к реке. Он не заметил кресла. Сегодня он надел джинсы, и ноги у него были такие же сильные, как у отца, а руки он держал в карманах. Его светлые волосы сзади спадали на воротник. Плечи у него были широкие. Я почувствовала, будто меня здесь нет, будто только он один стоит на берегу. Но он поздоровался со мной.
— Привет, красотка.
По тыльной стороне моих рук будто провели перышком.
— Готова к купанию? — спросил он.
— Да, — ответила я. Во рту все пересохло.
Джейми расстегнул и стянул с себя джинсы. Под ними оказались шорты. Потом он расстегнул рубашку, снял ее — и я увидела его шрам, и зуб посреди него, который оставили собаки. Джейми вырос вокруг шрама, тот был в центре Джейми и решал, насколько высоким он сможет вырасти, каким сильным станет и что будет делать дальше.
Джейми сиял в лучах солнечного света.
— Идешь? — спросил он и протянул мне руку.
Она была такая большая, прямо как у папы. Когда папа брал меня за руку, моя ладонь в его казалась совсем маленькой, будто птенчик в гнезде.
Я начала стягивать платье через голову, но волосы зацепились за пуговицу. Я тянула изо всех сил, но не могла стащить платье с головы, а из-под него мне ничего не было видно. Кровь прилила к лицу. Под платьем было темно. Я чувствовала себя сейчас полной идиоткой, точно так же, как когда со мной говорили Доун и Норина и когда в школе я не могла правильно сложить буквы в слова. Мне хотелось повернуться и убежать обратно к участку деда, пусть даже с платьем на голове. И никогда его не снимать. Навсегда закрыться в своей комнате с платьем на голове.
— Не двигайся, — сказал Джейми.
Я замерла, и его пальцы пробежали по моей шее. Он стоял так близко, что я слышала его дыхание. Перышко поднялось по внутренней стороне ног, остановившись под коленями. Потом снова стало светло, и платье упало на землю рядом с нами.
Джейми взял меня за руку — он даже не заметил, какой старый у меня купальник, как он жмет мне в одних местах и свободно болтается в других. Мы спустились по крутому склону к реке и скользнули в мутную воду. Она оказалась холодной, и я обхватила себя руками.
— Ты такая милая, Джастин, — сказал Джейми.
Перышко нежно пощекотало меня сзади под трусиками купальника.
Он нырнул — и я потеряла его из виду, я вертела головой по сторонам, но Джейми нигде не было. Я посмотрела на другой берег, но увидела там только тростник, воду и деревья. Наступила тишина. Я обернулась к тому берегу, с которого мы только что спустились. Куда же подевался Джейми?
Вдруг кто-то схватил меня за ноги — и на поверхность выплыл смеющийся Джейми.
— Попалась! — воскликнул он.
Я брызгала в него водой и кричала точно так же, как любая другая девочка на школьной площадке — как обычная девчонка вроде Доун или Норины.
Джейми подплыл ближе, повернулся ко мне спиной и сказал:
— Забирайся. — Он похлопал себя по плечу. — Я прокачу тебя, маленькая русалочка.
Я положила руки на плечи Джейми, он нырнул в воду, а я крепче ухватилась за него. Мы плыли все глубже, туда, где холодно и темно, а я держала его за плечи, пока он тянул меня в глубину, в наш подводный дом. Если бы мы погрузились еще глубже, то смогли бы прорыть ход сквозь землю, ту самую, в которой хранились секреты моего папы и где было зарыто мое знание. Мы бы прокопались насквозь, наши лица и тела прорвались бы сквозь землю, — и мы оказались бы на обратной стороне, где не существует секретов и все тайное становится явным.
В груди делалось все теснее, а Джейми все дальше погружался. Я думала, что грудь у меня разорвется, но он наконец оттолкнулся от дна, и мы выплыли на поверхность и с жадностью вдохнули воздух. Джейми перевернулся и лег на спину, а я плавала на месте, наблюдая за ним. Его тело то погружалось в воду, то всплывало вновь. Он снова перевернулся на живот.
— Перекур? — спросил он и поплыл к берегу, а вслед за ним и я, и он подал мне руку, чтобы помочь выбраться на берег.
На берегу Джейми стряхнул воду с ладоней и вытащил из кармана рубашки сигареты. Когда он сел на обрыве, я взяла его за руку и подвела к своему креслу.
— Это для нас? Джастин, ты такая милая, — сказал он.
Мы сели в кресло, и Джейми достал сигарету из коробки. Он и мне предложил, но я помотала головой.
— Ты можешь затянуться моей сигаретой, — сказал он и прислонился ко мне, пока курил.
Потом, когда от сигареты осталась половина, он передал ее мне, и я легонько затянулась, задержала дым во рту, потом выдохнула и даже не закашлялась. Когда Джейми наклонился вперед, чтобы затушить сигарету о землю, я увидела его шрам.