Я не слышала, что они говорят, до меня доносился только смех. Я видела, как у берега на кромку воды приземлилась банка из-под пива. Парни были уже совсем большие, и я очень сильно от них отличалась. Я была гораздо младше их. Мне внезапно расхотелось к ним возвращаться. Захотелось уйти к своему убежищу, ведь оно отсюда недалеко. Они даже не заметят, что я ушла. Там я могла зарядить винтовку, сесть на спину Сильвер и скакать рядом со своей подругой, рекой Муррей. Я могла напиться речной воды, чтобы вымыть из себя горячую мятную жидкость, и тогда ноги снова будут меня слушаться и ко мне вернется собственный голос.
— Эй, Джастин! — Это кричал Джейми, он меня заметил. — Эй! — снова крикнул он. — Посмотри-ка, кто к нам пришел! — И я увидела, что по тропинке, с другой стороны, к нам идут Кирк и Стив. Джейми что, их тоже пригласил? Кирк увидел меня и, похоже, удивился не меньше, чем я. Он приветственно поднял руку.
Пришли мои братья — и опять Ли и Уорлли были вместе, как в старые добрые времена. Их трое, и нас трое. Я почувствовала, что снова уверенно держусь на ногах, и зашагала к берегу. Кирк удивленно поднял брови. Он перевел взгляд с меня на Джейми.
— Что ты тут делаешь? — спросил он меня.
— То же, что и ты, — ответил Джейми.
Он старше и крупнее Кирка. Только он из всей компании мог покупать пиво, он не должен был ходить в школу и устроился на работу в шахты Гуниэллы. Джейми передал Кирку и Стиву по бутылке пива и похлопал по земле, приглашая меня снова сесть рядом.
Лицо Кирка помрачнело. Он мой старший брат и совершенно точно знает, что дед не хотел бы меня здесь видеть. Они раньше никогда не видели, чтобы я пила спиртное. Они знают, что дед бы мне не разрешил. Они все-таки мальчишки, а я — девочка.
«Останься со мною, мой ангел, и дай мне свою любовь, ведь если уйдешь ты, то я не смогу сказать, как тебя я люблю», — пел магнитофон.
Кирк сел с другой стороны, рядом с Лэки и Стю. Они все начали пить и говорить одновременно. И снова мы были вместе, Ли и Уорлли, я больше не была в одиночестве. Кирк и Стив знали, какие у деда правила, они знали, что мне всего тринадцать. Знали, что я была младше всех, что во мне ничего такого не было, что Джейми мог поиграть мною, а потом бросить.
Я снова прислонилась к Джейми. «Иди в мои объятья, детка, позволь обнять тебя». Я отпила еще глоток. Я пряталась за Джейми, он прикрывал меня, будто убежище. Пусть даже при этом он разговаривал с другими ребятами, но он был со мной. Я чувствовала его поцелуй на своей щеке. Пусть даже картинка сменилась — теперь на ней Уорлли вместе с Ли пили пиво, — его поцелуй остался со мной. Я прижала ладонь к щеке. Мне было тепло. Горло, лицо, желудок, ноги и руки — все стало таким теплым, что мне казалось, будто я сейчас растаю. Казалось, что до этого времени ничего не было, ничего не происходило, ничего не терялось.
Кирк пил пиво и, прищурившись, наблюдал за мной. Он повернулся к Джейми, и они болтали, смеялись, смотрели на реку и кидали в нее камни.
— Здорово будет наконец убраться из этого места, — сказал Кирк.
— Да, это большая страна. Не поймешь это, пока сам по ней не поездишь.
— Ты когда-нибудь проезжал через всю страну?
— Да, черт возьми. Только не в моем драндулете. В нем я бы застрял в пустыне с концами.
— На месяц.
— Ага. Но ведь там нет девчонок. А вообще-то есть, но они старые. Ни одной молоденькой.
— Дерьмово.
— Да, дерьмово — не то слово.
— Дерьмово. — Стив повторил слова Кирка, он всегда их повторял, пытаясь сделать своими собственными.
Только я знала, что у него никогда это не получится. Он тоже знал.
— Как ощущения, милашка? — шепотом спросил у меня Джейми.
Становилось все темнее. Зеленое пламя напитка бушевало во мне, теплое и мятное.
— Мне хорошо, — сказала я.
Он повернул меня к себе и снова поцеловал. Я видела, что Кирк и Стив внимательно на нас смотрят. Наши взгляды встретились.
В одном взгляде я увидела все наши годы, проведенные вместе, наши хижины-убежища, совместные игры на реке, общего отца в тюрьме, наши планы, как вытащить его оттуда. Стив отвернулся, но Кирк продолжал смотреть на меня. Папа не отвечал на вопросы Кирка, не смотрел на него, не учил его стрелять, ничему его не учил, вообще ничему. Папа бросил Релл ради моей матери. Все об этом знали. Джейми знал. И Лэки тоже. Дед тоже знал. Весь Йоламунди знал, что папа выбрал мою маму, а маму Кирка бросил. Кирк выпил еще пива и запустил в реку еще один камень. В выражении его лица, в изгибе губ, в пустых глазах я увидела все дни, проведенные им без папы. Все дни, проведенные в ожидании — когда же папа научит его стрелять, водить машину, драться, что говорить, когда смеяться. Каждый день Кирку приходилось изображать, что он все это умеет, но на самом деле он и понятия не имел, как это делается, ему приходилось притвориться. Точно так же, как мне с чтением, ему оставалось только догадываться о правильных ответах. Единственный человек, которого он знал лучше, чем себя, — это я. Заиграла песня про лестницу в небо. Кирк, Стив и Джейми стали подпевать, а я закрыла глаза и видела лестницу, которая закручивается вокруг звезд. Никогда не знаешь, будет ли она идти дальше, но она все шла вверх, поднималась все выше и выше.
Когда песня закончилась, Кирк поднялся на ноги, смял под ногой пустую банку из-под пива и кинул в воду еще один камень. Я смотрела на него.
— Увидимся, Джастин, — сказал он, глаза у него блестели.
Я не могла ничего ответить. Мятный напиток так размягчил мои слова, что ни одно не могло выйти наружу. Я была не в состоянии сказать ни «пожалуйста, не оставляй меня здесь одну, Кирк», ни «забери меня с собой», ни «я же еще маленькая». Я ничего не могла сделать. Кирк улыбнулся мне — глаза у него были похожи на глаза отца и одновременно на глаза Релл — и оставил меня одну. Стив шел за ним, он всегда был позади него. И даже если они мне и братья — то только наполовину.
44
Остались только Джейми, Лэки, Стю и я. В лунном свете виднелась река, покрытая легкой рябью. Я слышала ее тихую музыку, словно к каждому гребешку маленькой волны было привязано по крохотному колокольчику.
— Еще? — спросил Джейми. Не дожидаясь ответа, он приложил к моим губам зеленую бутылку.
Я видела очертания деревьев на другом берегу Муррея. Если бы меня ждала моя секретная лодка, я могла бы отвязать ее и поплыть к другому берегу. Я могла бы пойти дальше. Мальчишки о чем-то болтали, но я их не слушала. Я не узнавала их голоса. Кто еще там был? Там раздавался еще один голос, мужской, похожий на голос Джейми. Кто это? Они говорили про машины, про скорость и кто окажется быстрее, если надавить на педаль газа. Лэки сказал, что может доказать свои слова. «Валяй», — предложил Джейми, а еще один парень сказал, что он засечет время. Лэки возразил, что у «форда» двигатель мощнее, а Джейми ответил: «Иди к черту, „форд“ приедет в два раза быстрее». Я выпила еще и перестала скучать по Кирку и Стиву, мне больше не хотелось, чтобы они остались. Все, что мне было нужно, — пить дальше. Джейми притянул меня ближе к себе: сквозь футболку и джинсы я чувствовала, где наши тела соприкасаются. Я слушала перезвон речных колокольчиков и их голоса. Джейми обнимал меня — и мне было этого достаточно. Я была частью его мира, и мне не нужно было искать слова, никто не просил меня говорить.
Я закрывала глаза и видела под рубашкой Джейми его шрам, две красные волны разделялись, и показывалась полоса между ними. Мальчишки все болтали. Они говорили: «Гребаное шоссе, уйма копов, а ты слышал, что случилось с Шоном? Его раз тормознули копы, но стоило ему от них убраться — через десять минут его тормознули другие!» Они разговаривали с Джейми так, будто он был главным, как мой папа, они хотели, чтобы он смеялся над их шутками, чтобы ему нравилось то, что они говорят. Никто не велел мне проваливать, никто не повторял, что у меня торчат зубы или что я тощая, слишком тощая, как палка или скелет. Никто так не говорил, потому что я принадлежала Джейми. Он сжал мою руку — и казалось, что у наших пальцев есть свой язык, который знаю даже я, они говорят без слов. Джейми передал мне бутылку, и, когда я глотнула из нее, мне больше не было больно.