Я опустила взгляд и увидела, что белый пластик стула измазан кровью. Но мне не хотелось включать воду — она могла заглушить плач малыша Джо. Я сказала Сильвер, что люблю ее, всего один раз. Я хотела сказать то же самое на ушко ребенку. Много, много раз. «Я люблю тебя, Джо, я люблю тебя, Джо. Я очень тебя люблю». Неважно, что он сделает, куда пойдет, что с ним случится, он всегда будет знать, что я люблю его, потому что я буду говорить ему это так часто, так тихо на ушко, что он никогда об этом не забудет. «Я люблю тебя, Джо, я люблю тебя». Слова станут песней. «Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, Джо, я тебя люблю», и песня будет бесконечной, она перекроет все звуки, все движения, все перемены, как сейчас все остальное перекрывает его горестный плач.
— Ну же, включай воду, — прикрикнула из-за двери медсестра. — Я не хочу все за тебя делать.
Я повернула кран, и на меня полились потоки воды, но я высунула из-под них голову, чтобы лучше слышать голос.
— Джо Майкл, — прошептала я. — Джо Майкл, где же ты? Ты все еще здесь?
* * *
Вечером ко мне в первый раз после родов пришла сестра Петти. Лицо у нее было такое же гладкое, как и всегда, а в волосы она вплела белую ленту. Я села на кровати.
— Джастин, как ты? — спросила она. — Я хотела прийти пораньше, но сестра Ундин завалила меня работой. — Она присела на край кровати и заглянула мне в глаза. — С тобой все в порядке? Ты такая молодец!
— Где мой ребенок? — спросила я у нее.
Она нахмурилась.
— Ох, Джастин…
— Где он, сестра Петти?
Она накрыла мою ладонь своей.
— Не волнуйся о нем, — сказала она.
— Они уже нашли для него дом?
Она покачала головой.
— Нет… нет, не нашли. Пока не нашли. Но, Джастин, я не уверена, что…
— Значит, он здесь? Все еще здесь, в больнице?
— Да, он здесь, Джастин, живой и здоровый. Тебе ни о чем не нужно беспокоиться.
Он все еще был здесь! В госпитале Святого Иуды! Его не было рядом с моей кроватью, я не могла смотреть на него, держать его на руках, вдыхать аромат его кожи, не могла спеть ему песенку, покормить молоком, но он был неподалеку, где-то в этом же здании. Я наконец смогла свободно вздохнуть, первый раз с тех пор, как сестра Ундин увезла Джо Майкла.
— Вы можете отвести меня к нему?
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — сказала сестра Петти. Она нервно теребила в руках край простыни.
— Почему?
— Это против правил.
— Почему?
— Потому что… потому что… Джастин, ты отдала ребенка на усыновление. — Она посмотрела на меня. — Поэтому тебе нельзя его видеть. Ты же это знаешь, правда?
— Нет.
— Тебе разве никто ничего не объяснял?
— Я не отдавала его!
— Нет, Джастин, ты отдала его на усыновление, именно поэтому ты оказалась здесь, в госпитале Святого Иуды. Потому что ты отказалась от ребенка. Ты разве не понимаешь?
— Я ничего не знаю. Я хочу его увидеть. Почему мне нельзя его увидеть?
— Его усыновит другая семья. Ты отказалась от него.
— Но я от него не отказывалась!
— Ты не оказалась бы здесь, если бы не отказалась от ребенка. Нет смысла для тебя с ним встречаться. Ребенок теперь принадлежит госпиталю, а потом, когда его усыновят, он будет принадлежать своим новым родителям.
Я слышала об этом, знала все это, но понимание было сокрыто. Только сейчас я все поняла, только в эту минуту.
— Но он мой, сестра Петти. Джо Майкл — мой.
— Он не твой, Джастин. Я имею в виду, он был твоим, но ты еще слишком юная, у тебя вся жизнь впереди.
Она хотела дотронуться до моей щеки, но я оттолкнула ее руку. Какая еще жизнь впереди? Я ничего об этом не знаю. Все, что было раньше, завершилось, не имело значения, теперь у меня был только Джо Майкл. Вот кто ждал меня впереди. Вот кто был всей моей жизнью. Как бы мне хотелось держать в руках пистолет! Я бы за ставила сестру Петти поднять руки вверх. А потом я забрала бы у них своего ребенка.
— Но он мой! Я же сама родила его, сестра Петти.
— Ты его родила, это правда. Но ты не настолько взрослая, чтобы ухаживать за ребенком. Сперва тебе нужно научиться заботиться о самой себе, закончить школу, стать взрослой. Зажить своей жизнью. Найти хорошего человека, выйти за него замуж. — Она мне улыбнулась. — И тогда у тебя будет свой собственный ребенок.
Но у меня уже был собственный ребенок — единственное в этом мире, что было по-настоящему моим.
— Можно мне его увидеть?
Она покачала головой.
— Прости, Джастин… но это просто невозможно. — Она крепко сжала губы.
Невозможно… Но если я так этого хочу, почему для меня это невозможно? Почему другие всегда решают, что для меня возможно, а что нет?
Я отвернулась от сестры Петти. Мне хотелось слышать только голос Джо Майкла. Я закрыла глаза — так я могла снова увидеть его. Его личико, маленький носик, губки бантиком, маленькие ушки.
— Не надо так, Джастин. Мы же друзья, помнишь? — Я услышала шуршание упаковки, когда она достала что-то из кармана. — Я принесла тебе леденцы.
Звук мешал мне слушать ребенка, и мне совсем не хотелось леденцов. Кровь стекала по ногам на прокладку. Мне хотелось, чтобы Джо был здесь. Джон Уэйн в роли Керта поднял пистолет и нацелил его в лицо врага: «Мне нужно только то, что принадлежит мне».
Я слышала, как ушла сестра Петти. Я знала, что ей хотелось бы, чтобы я дружески попрощалась с ней, но у меня не было никакого желания так поступать. Она знала, где сейчас Джо Майкл. Она могла взять его на руки, поцеловать в лобик, спеть ему колыбельную. И она могла бы отвести меня к нему.
54
Утром одна из сестер привезла нам завтрак на подносах.
— Через час за тобой приедет мама. Можешь собирать вещи, — сообщила она Кэнди.
— Наконец-то! — воскликнула Кэнди, сбрасывая с себя одеяло. Она стащила через голову белую рубашку. — Я чувствую себя так, будто покидаю тюрьму. — Кэнди взяла из шкафа желтое платье. — Я приняла таблетку, — сообщила она мне, — и молоко только что прекратилось. На всякий случай я положила в лифчик прокладки. — Она залезла в платье. — Представь себе, что молоко протечет, когда я пойду по улице! Отвратительно!
В комнату вошла сестра-хозяйка Картинг с женщиной, которая не была ни врачом, ни медсестрой. Она была одета в коричневый костюм, а на шее у нее висело ожерелье из белых бусин.
— Здравствуй, Маргарет, — сказала она.
— Привет, мама, — ответила Кэнди.
— Ты готова?
— Мне надо заглянуть в туалет перед дорогой, — сказала Кэнди.
— Только побыстрее, Маргарет. Я буду ждать у стойки на входе. — Мать Кэнди вышла из комнаты.
Кэнди посмотрела на меня.
— Скоро придет и твой черед.
Я знала, что она имеет в виду — что скоро придет моя очередь, чтобы отсюда уехать, — но она не понимает. Куда мне ехать? Я не хотела покидать это место. Кэнди подошла к моей кровати и присела на край. Она оглянулась через плечо. Кроме нас, в палате больше никого не было.
— Они держат младенцев на верхнем этаже. Тебе нужно будет подняться по лестнице. Они отводили меня туда, чтобы покормить ребенка молозивом. Если хочешь посмотреть на ребенка, то иди ночью, — в это время там на дежурстве остается всего одна сестра, и у нее слишком много детей, чтобы уследить за всеми сразу.
Мой ребенок был на втором этаже? Он правда лежал там?
— Спасибо, Кэнди, — сказала я.
— Только иди туда ночью, днем там посетители — матери и отцы, они приходят выбрать себе ребенка.
— Спасибо!
Она сжала мою ладонь.
— Удачи!
Кэнди вышла из палаты. Дети были наверху. Джо Майкл тоже находился где-то на верхнем этаже.
* * *
Я весь день пролежала в постели в ожидании, когда же наступит ночь. В палату привели новую девочку. Она легла на бок, натянула одеяло до ушей и не произнесла ни слова. Проснувшись, она заплакала. А я смотрела, как за окном постепенно темнеет. Я взглянула на часы и снова повернулась к окну. Близилась ночь. Девочка просыпалась, плакала, снова засыпала, а потом снова плакала. Медсестра задернула вокруг ее кровати занавески, а потом зашла к ней, и я видела только их двигающиеся тени.