Это происходит так легко, что девушка по инерции совершает ещё несколько шагов; самой Адлер кажется, что ноги её ни разу не касаются пола. Словно она летит над деревянными досками, словно не весит ничего!.. Давно же такого не чувствовала.
На губах вдруг расцветает широкая улыбка, и девушка, повинуясь удивительной лёгкости под ребрами, кружится вокруг своей оси. Она уже представляет, как тяжёлая юбка будет мешать её подобию танца, но при этом будет хлопать по икрам и…
Ирэн совершает оборот. Никакой противовес в виде одежды ей не мешает.
И тогда Адлер словно током прошивает.
Она без платья.
— Святая гарпия…
Лёгкость под ребрами за секунды становится плотнее, превращаясь в каменную глыбу. Ирэн оглядывается по сторонам, чувствуя рост собственной беспомощности. Она нагая, в чужом доме, до пробуждения в котором помнила все крайне смутно. Прекрасно! И за что такая «награда»?
Адлер снова оборачивается кругом, на этот раз внимательно рассматривая чуть ли не каждый угол. Но в комнате все так же нет никакой одежды: ни платья, ни подъюбника, ни шляпы…
Дыхание сбивается, но не столько от страха, сколько от возмущения. Кто-то её раздел, черт возьми! И ради каких целей? Остаётся только догадываться. Ирэн сжимает челюсти вплоть до боли в зубах и решительно распахивает шкаф, в порыве украсть что-то у извращенца, снявшего с неё платье и остальные предметы гардероба. В отместку, так сказать.
К краже девушке, в конце концов, не привыкать.
На вешалках не найти ни одного женского наряда. Адлер виду старается не подавать, но лёгкие болезненно сжимаются, будто под действием сильной невидимой руки. Полки забиты грубыми даже на вид тканями, и только один комплект одежды висит в шкафу. Видимо, за аккуратность черного плаща с цепью вместо застёжки хозяин квартиры беспокоится больше всего.
Меж лопаток скатывается капелька пота, но девушка упрямо закусывает губы и тянет руку к удлиненному кафтану и узковатым брюкам. Откидывает со лба непослушную прядь и просовывает ногу в штанину; дискомфорт от всей ситуации на пару со злорадством заставляет кровь шуметь в висках.
«Посмотреть бы в глаза этому наглецу и зубы все пересчитать!.. Ещё у незнакомцев я голая не просыпалась! Но задерживаться нельзя: если хозяйка борделя решила проверить свой сейф, то уже подняла на уши всю лондонскую полицию…»
«Дьявол. А где подвеска?»
— Доброго утра, мисс Адлер.
Голос — низкий, но в то же время тягучий — раздается за ее спиной, и неожиданностью своей может сравниться с выстрелом револьвера. Ирэн едва не роняет из рук красный пояс кафтана, когда разворачивается на пятках и сталкивается взглядом с молодым человеком, застывшим в дверях.
На мгновение ей кажется, что он — внезапно ожившая часть интерьера спальни. Ибо мужчина с деревянным подносом в руках едва не сливается со стенами, книжными шкафами и картинами, оформленными в коричневых тонах. Будто в своей родной среде находится. Единственное, чем он «выделяется», чем цепляет взгляд Адлер — так это чёрным одеянием.
Перед глазами короткой вспышкой появляется воспоминание вчерашнего вечера. Переулок, кровососущая тварь и фантомный темный силуэт, появившийся рядом в момент, когда Ирэн уже теряла сознание.
«Значит, ты не подлец, а спаситель?» — усмехается девушка. Уголок губ приподнимается, и мужчина вдруг отвечает ей такой же хитро-искренней усмешкой. Словно мысли Ирэн читает, честное слово.
«Очень приятно»
–Откуда знаете мое имя?
Он проходит вглубь комнаты. Адлер привыкла держать дистанцию между собой и другими людьми, но в этот раз не шевелится, даже не думает пятиться назад.
Блондин снова усмехается и ставит на столик поднос, на котором расположены тарелки с плотным даже на вид завтраком.
— Это было не сложно — элементарная дедукция, — мужчина садится на одно из кресел. — В столице найдется не так много дам, готовых пойти на кражу мадам Хэммонд. Среди таких Сьюзи Харрис, Мария Питерс и вы, Ирэн Адлер, — девушке замечает, что у мужчины губы растягиваются в улыбке, характер которой она понять не может. Улыбается он ни то как победитель, ни то как отчаянный хитрец.
Нутро чуть сжимается.
— Значит, круг поиска значительно сужается, — продолжает человек; тон у него обучающий, как у учителя. — В кабаках давно говорят, что мисс Питерс сбежала на континент. А Сьюзи Харрис схватили несколько суток назад; её ждёт казнь через повешение. Выходит, обокрасть владелицу публичного дома решили вы. Вот, кстати, ваш «улов», — он подбородком указывает на поднос, и тогда Ирэн замечает на одном из множества блюдечек подвеску. Золотое украшение одиноко лежит на тарелке, как самый желанный десерт.
От этой картины, от расслабления, что цепочка всё-таки нашлась, по мышцам Ирэн прокатывается жар. Что-то в этом есть.
Молодой человек смотрит прямо на девушку, словно ожидая её слов, действий, и чуть усмехается, когда Адлер вскидывает подбородок и забирает украшение, как самый драгоценный приз.
— Садитесь, мисс Адлер. Чай стынет.
Она складывает подвеску в карман украденного у незнакомца кафтана, и только после этого накидывает его себе на плечи.
Слушается, садится напротив, но к завтраку не притрагивается. Девушка глядит блондину прямо в глаза, на ощупь застёгивая запонки на пышных рукавах, но не затягивая пояс самого казакина.
Голубой взор переплетается с серым. И в горле становится сухо, как в пустыне.
Мужчина смеётся себе под нос; взгляд опускается ниже её ресниц чуть меньше, чем на секунду. А Ирэн этого достаточно, чтобы хитро, бесстыдно спросить:
— Не насмотрелись на меня ночью?
Она понимает, что мужчина мог рассмотреть всё, что считал нужным, как минимум, за время их короткого разговора. Она понимает, что сама не прикрывает грудь, добровольно не застёгивает его пуговицы.
Она понимает… Но продолжает. Потому что это её забавляет.
— Насмотрелся. Но вы достаточно привлекательны, чтобы поразглядывать вас ещё некоторое время.
Девушка на мгновение замирает. Она ожидала от него извинения, молчания, какой-то колкости, но не признания явно. Пальцы, которыми она застёгивает манжеты, деревенеют.
— Благодарю, мистер, — хмыкает в попытке скрыть появившееся не вовремя смущение. А блондин, издеваясь, не иначе, вдруг хохочет и добавляет:
— Ну, что вы, мисс Адлер. Мне несложно — и приятно — угодить даме.