«Да ну?»
— И что же… Как зовут джентльмена?
Мужчина вдруг театрально охает, взмахивает руками:
— Ах, разумеется, где мои манеры? — а после подает ладонь, протянутую тыльной стороной вверх, и говорит: — Меня зовут Шерлок Холмс.
На мгновение сердце Адлер замирает. До этого оно ударяло по ребрам так сильно, что теперь даже больно становится. Попасть после ограбления в передрягу и быть спасенной самим детективом Холмсом? Тем самым, после появления которого по ночам в Лондоне стало почти спокойно?
Это надо ещё уметь.
По всей видимости, за Ирэн все говорят распахнутые глаза и излишняя твердость протянутой к Шерлоку руки.
— И что же, мистер Холмс, — тайком сглатывает скопившуюся в горле слюну, чтобы голос не хрипел слишком явно. — Через сколько сюда заявится отряд «бобби»?
— Не заявится.
— Неужели? — фыркает девушка. Шерлок оставляет короткий поцелуй на запястье Ирэн, и руку убирает медленно, будто гладя. — Детектив, поймав воровку, даже не сообщит о её местонахождении констеблю? Слабо верится.
— Бывший детектив, — вдруг поправляет её мужчина. — Мне не за чем вас осуждать, Ирэн, и сдавать вас тоже ни к чему. Ибо в этом мире каждый крутится, как может. А ваше… дело, в какой-то степени, даже искусно.
— Чем именно? — спрашивает девушка. Ветер из приоткрытого окна чуть шевелит занавеску, короткие волосы Шерлока и касается груди Ирэн. Руки покрываются мурашками; за этим диалогом шатенка почти забывает, в каком виде сидит перед мужчиной, которого почти не знает!..
Кто бы мог подумать?
— Искусно хитростью. Ловкостью. Смелостью. Потому что далеко не каждый будет готов идти на такой риск и изо дня в день жить в напряжении, постоянном страхе быть пойманным.
«А у меня просто выбора не было» — хмыкает про себя Ирэн. Отводит взгляд в сторону, будто меч, висящий в ножнах на стене, куда привлекательнее Холмса.
Он прикладывает большой палец к подбородку и вдруг усмехается — это у него, по всей видимости, привычка такая, усмехаться без повода:
— Возвращаясь к началу нашего разговора. Угощайтесь, мисс Адлер. Если будете так долго переодеваться, то чай остынет. А он совсем невкусный, когда холодный.
— Предлагаете мне сидеть голой?
На мгновение все замирает: и стук сердца Ирэн, и дыхание Холмса, и утренний ветерок, гуляющий по одному из множества кварталов Лондона. Будто кто-то делает снимок, и всё, что попадает в объектив камеры, навсегда остаётся в случайно зафиксированном положении. Адлер смотрит в глаза Шерлоку и вдруг понимает, что его взгляд — по цвету схожий с кусочками льда — пылает. И она, как по щелчку, забывает, с какой интонацией задавала свой вопрос. Хотела позлить, посмеяться вместе с мужчиной? А, может быть, решила с ним пофлиртовать?..
«Господи… Что это со мной?»
Ирэн привстает с кресла. Шерлок, который вдруг начал ловить каждое ее движение и повторять его, подобно тени, поднимается следом. Его кресло чуть скрипит; девушка не пятиться назад, не запахивает кафтан. Только смотрит, как Холмс подходит ближе.
Кровь в её венах медленно нагревается. Скоро закипит.
— Вам очень идёт этот казакин, мисс Адлер, — произносит, приподнимая руку и проводя пальцами по воротнику. Он случайно задевает ладонью кожу на шее девушки; от контраста температур Ирэн покрывается мурашками, сама при этом замечает, как зрачки мужчины расширяются.
«Дьявол…»
— Но будет кощунством сказать, что без него вы не столь симпатичны.
Поднимает взгляд. Взоры пересекаются, и перед глазами щелкает короткая вспышка — молния, гроза, буря, разницы нет. Ирэн дышит шумно, не позволяя себе стонать ему в шею, но от глубины дыхания заметно поднимается и опускается грудь. Она чувствует его пресс собственным животом, и тогда живущие в её голове бесы окончательно сходят с ума. В воображении рисуются пошлые картины, переплетения тел…
Адлер закусывает губу.
Это становится точкой невозврата.
***
Шерлок не задаёт вопросов. Его руки чуть плотнее сжимаются на талии девушки, притягивают её ближе. Теперь совсем близко — так, что нет ни одного сантиметра между телами. Касания мужчины аккуратные, но зато поцелуй, которым он скользит к губам Ирэн, совершенно другой.
Это больше напоминает укус; языком Холмс переплетается с Адлер, с каждой секундой целуя глубже. На какой-то миг Ирэн задыхается от такого напора, но проходят секунды, и она принимает правила этой игры. Свободными руками девушка обхватывает шею, пальцы вдавливает в скулистые щёки и тянет его на себя. Добавляя страсти, уничтожая миллиметры там, где они были.
Ответом ей становится протяжный выдох Холмса. И это действие говорит Адлер что-либо лучше всякого слова.
Руки мужчины сжимаются крепче, скользят к животу — к месту, где болтаются концы кафтана, где затянут ремень примеренных ею брюк. Пальцы Холмса кажутся сухими, отчего касания — чуть щекотные, но в то же время… нереально чувственные. Словно Шерлок, проводит руками не по корсету, а по голой коже.
Вдоль позвоночника прокатывается жар. Ирэн, не разрывая, наверно, самого чувственного своего поцелуя, принимается за шнуровку мужской одежды. Раздевает бывшего детектива так же неспешно, как и он её; на ощупь ищет пуговицы, расстёгивает их, избавляется от цепей…
Костюмы с шорохом сползают на пол. Только жилет Шерлока, надетый на Ирэн казакин падает со стуком; цепи и украшение, лежащее в кармане у Адлер, шумят. В тишине спальни этот звук кажется чуть ли не оглушающим. Девушка чуть вздрагивает, как от испуга, но его руки обнимают крепче. Одними прикосновениями Холмс будто успокаивает. Ирэн проводит острыми ноготками по телу мужчины, прислушивается к ощущениям. Это… приятно. Приятно быть под чьей-то защитой, но при этом чувствовать горение щек от близости, которой уже давно не испытывала.
Хочется продлить момент, но Шерлок делает шаг вперёд, толкая Ирэн чуть назад, и наклоняет девушку вниз, к кровати, с которой она недавно поднялась.
Постельное белье кажется холодным по сравнению с кожей, с телом Холмса, нависающего над ней. Она приоткрывает глаза, мутные от страсти, и видит, как на губах Шерлока играет усмешка. Подумать только, он умудряется усмехаться даже в постели!
Ирэн открывает рот, чтобы что-то ему сказать, как-то пошутить. Только она не успевает придумать колкость; Холмс быстрее наклоняется к шее Адлер и оставляет новый поцелуй, но уже не на губах, а на впадинке между ключицами.
— А-ах!..
Она выгибается на простынях полукругом, не сдержав стона. Он звучит непривычно громко и… непривычно горячо. Кровь ударяет по вискам молоточком, и тогда девушка чувствует, как пылает шея, голова. Холмс оставляет новый след — на этот раз ниже, значительно ниже, на груди — и, рисуя языком какие-то узоры, понятные только ему, нащупывает руку девушки.