-Что там у тебя?- затянув пояс халата, распахнул дверь, столкнувшись, нос к носу с взвинченным Дюшей. Он в прямом смысле этого слова рвал на голове волосы и размахивал каким-то журналом в воздухе. Резкие движения, слишком яркий блеск глаз и пульсирующая вена на лбу. Черное пальто было застегнуто неправильно, образуя большие волны грубого материала. Андрей стоял в одном ботинке, видимо он слишком торопился принести мне утреннее известие.
-Как что? Ты только посмотри! – огромные лапы друга упорно тыкали мне в лицо глянцем.
-Ты хочешь, чтобы я принюхался или, все-таки посмотрел? – почти шепотом сказал я, боясь, что стянутая пружина лопнет, и я сорвусь раньше, чем прочту. Сделав шаг назад, прижался спиной к стене, словно искал поддержки и опоры.
-Смотри.... – выдохнул Дюша и бросил мне смятый журнал.
« ...Волков Даниил Алексеевич был осужден на два года лишения свободы. Только благодаря высокооплачиваемым адвокатам, его статья была переквалифицирована. За столь тяжкое преступление он отсидел условное наказание, где и завязал бурный роман с бывшей эскортницей Ярославой...»
Резкий щелчок оглушил. Буквы поплыли перед глазами, закручиваясь в быстрой воронке. Та пружина, которая то натягивалась, то расслаблялась последние три месяца, наконец-то взорвалась. Я одновременно ощутил то долгожданное чувство расслабленности и злость, от которой волосы встают дыбом. Ярость прокатывала по телу, обжигая своей энергией, она двигалась миллиметр за миллиметром, поглощая все страхи. Перед глазами стояла его самоуверенная физиономия. В нем все кричало о безнаказанности! Он ощущал себя королем жизни, пока в кармане были деньги. А теперь их нет. И не будет, по крайней мере, в нашем регионе. Я день за днем ожидал от Демидова публичного шага, той отмашки, после которой уже невозможно повернуть назад. И не ошибся. Черт! Этот ублюдок ни разу не разочаровал меня. Несмотря на свою сообразительность, он оказался весьма предсказуемым. После прочтения статьи в журнале, закрыл глаза, мысленно прогоняя все эти мучительные дни, наполненные неизвестностью. Мальчик из богатой семьи. Единственный наследник, которому отдали бразды правления. Последние месяцы он продолжал приходить ко мне в офис, спокойно смотрел на умножающиеся портреты Ярославы, которые я развешивал с огромным удовольствием. Делал вид, что не знает ее, понимая, что от меня зависит многое. Просил. Просил... А мне не было его жалко. Впервые совершенно не жалко! Он ничего сам не сделал. Ах, нет! Я не прав. ОН САМ ВСЕ ИСПОРТИЛ! Молодец...
С того момента, как я видел Яру в последний раз, прошло 92 дня. Три долгих, мучительных месяца. Работал, как проклятый, надеясь заглушить всю боль, скопившуюся где-то под сердцем. Проклинал тот день, когда позволил уйти, но больше всего я проклинал день, когда нанял детектива, чтобы найти ее. Потому что ждать абстрактную Ярославу проще... А когда видишь ее на фотографиях, присылаемых каждое утро, сложно сохранять спокойствие. Ком в горле перекрывал ход кислороду, голова начинала кружиться, а привычная тупая боль в сердце превращалась в сильные разряды тока. Я беззвучно открывал рот, стараясь вдохнуть, но ничего не получалось, словно весь воздух выкачали из кабинета.
Перед сном пересматривал отчеты детектива. Мне важно было знать, что она сыта и здорова. Разбитость, нецелостность, местами потерянность – вот те ощущения, с которыми я живу. Именно с ними я засыпаю, именно они рвут мое сердце на кусочки по утрам. Каждый раз, скидывая ноги с кровати, натыкаюсь на фотографии, где она стоит в очереди супермаркета или гуляет по парку, задумавшись о чем-то. Только на этих безжизненных фотокарточках, разложенных по полу огромной спальни, можно отследить, как быстро меняется время года. Когда-то зеленые листья вмиг покраснели, а потом и вовсе опали, застилая землю мягким ковром. Погода вторила ее настроению, осыпая понурую голову уже ненужной листвой деревьев. В пышной копне светлых волос застревали мелкие листочки, Ярослава проводила рукой, погружаясь пальцами в мягкие волосы, находила проказника и подносила к лицу. Затем быстро улыбалась и сдувала кроху с ладони. Ветер подхватывал листок и уносил далеко... А на последних фотографиях пролетали первые хлопья снега. Ярослава щурилась и задирала голову, улавливая крохотные бесформенные снежинки лицом. Она куталась в серое пальто, стараясь сжаться в комочек, ища хоть каплю тепла.