— Итак, — Нико передвигает мой стакан по барной стойке, затем опирается на него предплечьем. — Что ты здесь делаешь?
Я открываю рот, чтобы сказать то же самое, что я сказала Мэтту. Но Нико был для меня как старший брат, я обязана ему чем-то большим.
— Потому что ты был прав, — его сжатая челюсть исчезает за ободком моего бокала, когда я делаю большой глоток.
Когда мне исполнилось восемнадцать лет и я поняла, что невозможно удержаться на работе, не уволившись по собственному желанию или не получив увольнение в течение недели, я решила применить все, чему научился, на практике и засела за столы в Бухте. Блэкджек12 был моей любимой игрой, а подсчет карт всегда был тем, что у меня получалось лучше всего. Конечно, я избегала Visconti Grand как чумы, но Нико не потребовалось много времени, чтобы понять, чем я занимаюсь. Он был вне себя от ярости. Потому что, хотя подсчет карт и не запрещен законом, в казино он крайне не одобряется. А в казино Висконти? С таким же успехом можно встать на колени и умолять их пустить тебе пулю в лоб.
Он покидал город, чтобы изучать математику в Стэнфорде, и сказал мне, что если я хочу продолжать свои выходки, то мне следует поступить так же. Он отвез меня на автобусную станцию, вручил пачку банкнот и напутственно сказал: — Помни, независимо от того, насколько удачливой ты себя считаешь, твои грехи рано или поздно настигнут тебя, Малышка Пенн. Они всегда настигают грешников.
Теперь Нико осматривает море гостей поверх моей головы.
— Ты в бегах? — пробормотал он, достаточно громко, чтобы я услышала.
— Нет.
Возможно.
— Тебя кто-нибудь ищет?
— Нет.
Надеюсь, что нет.
— Ты планируешь заглянуть в Бухту, раз уж ты вернулась?
Это единственное «нет», которое я могу сказать с уверенностью.
— Я завязала.
Его глаза возвращаются к моим, на губах играет ухмылка.
— Да?
Я киваю.
— Я вернулась в свою квартиру в Дьявольской Яме и ищу постоянную работу.
— Хорошая идея. В любом случае, в Бухте сейчас небезопасно. Так что сделай мне одолжение и избегай ее совсем, хорошо?
— Почему?
Его внимание снова переключается на что-то у меня за головой. На этот раз я проследил за его взглядом и обнаружил Тора Висконти, сидящего на последнем ряду стульев с мобильным телефоном у уха.
— Из-за семейной драмы.
Я залпом выпиваю свой напиток, чтобы подавить дрожь, пробегающую по моей спине. Да, я не хочу знать, даже просто из любопытства. За последнюю неделю у меня было достаточно драм, чтобы хватило на всю жизнь.
Мы беседуем еще несколько минут, догоняя упущения последних трех лет, когда внезапное беспокойство прокатывается по моему телу, как медленный прилив. Анекдот, который я рассказываю Нико, улетучивается. Я слишком хорошо понимаю, что меня отвлекает холодная тень, касающаяся моего затылка.
В тот момент, когда я поняла, что эта свадьба была осквернена Висконти, я поняла, что это только вопрос времени, когда я снова буду иметь несчастье встретиться с Рафаэлем. Очевидно, именно по этой причине он посещает Побережье. Но все же, даже зная, что это неизбежно, я не готова к тому, как его голос окутывает мои плечи, словно шелковое одеяло.
— Нико, церемония вот-вот начнется, так что, боюсь, мне придется увести тебя от твоей подруги.
Я сглатываю, когда холод смещается, а затем он оказывается в моем периферийном поле зрения. Туманное видение темно-синего, белого и золотого цветов. Атласная статуя, на которую у меня не хватает смелости взглянуть. Вместо этого я игнорирую и стук в висках, и взгляд, обжигающий щеку, и смотрю на свои туфли с открытыми носками, медленно погружающиеся в грязь.
— Но, конечно, было бы невежливо с твоей стороны не представить нас сначала.
Представить нас? Раздражение ползет по моей шее, зудящей и горячей. Как он может не помнить девушку, которая сняла с его запястья часы с шестизначной цифрой менее двадцати четырех часов назад? Девушку, за которой он гнался с молотком? Я не только раздражена, но и понимаю, что отчасти оскорблена. Глупо, на самом деле. Но я думала о нем всю ночь, а он, очевидно, совсем не думал обо мне.