- Валерия Филатова. – Когда называют мое имя, внутри меня натягивается невидимая струна. Я беру еще один бокал с шампанским.
- Стартовая цена картины «Младенец на руках матери», десять тысяч рублей.
Что? Я захлебываю шампанское и в тот же момент чуть не давлюсь им. Каракули японца впихнули за триста баксов. Что не так с этими людьми?
Какая-то женщина поднял свою табличку, она согласна с десятью тысячами.
- Десять тысяч раз, десять тысяч два.. Оу, пятьдесят тысяч.
Я нахожу глазами Андре и вижу поднятую табличку в его руке, он предлагает пятьдесят тысяч за мою картину. Я сглатываю ком, подкатывающий к горлу. Это чертовски несправедливо. Я смотрю на Романова, меня обдает словно кипятком, когда наши взгляды сталкиваются. Я так зла, что хочу его убить. Он продолжает смотреть, у меня из носа чуть ли уже не исходит дым, как у дракона. Жестом головы я намекаю этому ублюдку, что нужно поговорить. Я иду в конец зала, Кирилл следует за мной.
- Ты совсем охренел, Романов?
Мы останавливаемся у стены, почти возле входа в выставочный зал.
- В чем дело?
- Не смотри на меня так, будто не понимаешь.
- Не темни, Ермакова.
То как он называет меня, возрождает во мне чувство ностальгии, о том, какими мы были раньше, лучшими друзьями, безумными врагами, мимолетными любовниками. Все это лишь на мгновение, пока я снова не окунаюсь в глубину его наглых бегающих глаз.
- Десять тысяч, ты серьезно?
- Ах, ты из-за этого?
- Конечно, черт возьми. Я и без тебя могла бы продать свои работы куда дороже.
- Ну, в этом я сомневаюсь. Ты не гребанный Пикассо, я не могу поставить на твою..
- Твою что? А? Мою мазню? Давай говори, не стесняйся.
- Мне жаль, что ты услышала это от Софи, ты знаешь, что я так не думаю. Я хотел сказать, что не имею права просить за твои картины больше, это старт, все остальное меня не касается.
Я отчаянно усмехаюсь. С кем и о чем я вообще говорю? Он же ненавидит меня, это очевидно. Его гордость не позволяет признать тот факт, что я кинула его. Как же хочется плюнуть ему в лицо. Если бы он только знал, как важно для меня продать мои работы.. Но я уверена, ему плевать.
- Я знала, что от тебя никакой помощи.
- Что? Твою картинку сейчас забрали за пятьдесят тысяч. Чем ты не довольна.
- Это не то, что мне нужно.
- Ты требуешь невозможное.
- Просто признай, что моя неудача принесла тебе удовольствие, ты ведь только этого и ждал.
- Ты пьяна?
- Нет, я серьезно, признай это, и мы навсегда разойдемся. Я же бросила тебя, ты мстишь.
- Ты смешна, прошло четыре года, мне плевать.
Я знаю, что он лжет, может мы и не виделись несколько лет, но я слишком хорошо знаю этого человека, и я не настолько глупа, как раньше.
- Ох, тебе, с твоей то гордостью? Ставлю сотню баксов на то, что с тех пор, как мы здесь встретились, ты спишь и видишь, как отравить мою жизнь.
- Ты проиграла сотню, мир не крутится вокруг тебя. Странно, что ты все еще помнишь о том, что было раньше.
Его голос низкий и спокойный, взгляд выражает серьезность и.. сожаление? Жалость? Он, что жалеет меня? Господи, кто постоянно тянет меня за язык? Меня словно помоями облили. О чем я думаю? Я медленно сглатываю и краем глаза замечаю идущую к нам Софи. Она виляет бедрами так, словно их сейчас разнесет в разные стороны.
- Все хорошо?
Мне хочется горько засмеяться с ее дурацкого акцента, но я этого не делаю.
- Да, да, небольшие разногласия в делах. – Я окидываю Кирилла ненавистным взглядом, а потом натягиваю улыбку, глядя на Софи.
- Хочешь выпить? У меня здесь совсем нет друзей, а пить в одиночку.. Кир говорит, что это алкого.. Фак, не могу вспомнить это слово.
- Алкоголизм.
- Да, верно. Так что? Выпьем?
- Конечно. – Я неохотно соглашаюсь. Сама не знаю для чего. Они бесят меня, но я настолько расстроена ситуацией, что не откажусь от пары бокалов шампанского или чего покрепче, пусть даже в компании этой барби.