Участок прошли минут за сорок: два малолюдных, тронутых войной селения, мост, двенадцать километров дороги в зоне боевых действий и почти столько же на территории Армении.
Козырев быстро оценил обстановку и решил взять большую часть маршрута под постоянный контроль на все оставшиеся двое суток до вывода полка.
— Первый разведдозор — Савин, Рымарев. Старший — Савин. Возьмёте под наблюдение вот этот участок… в Армении, — показал старший лейтенант на карте. — Он самый длинный, около пяти километров. Дальше от границы идут населённые пункты. Вряд ли боевики будут там что-то затевать…, - остановился на секунду Козырев, твердо решив для себя, попозже, перед самым маршем полка, проверить эти, казавшиеся мирными, сёла.
— Разведку вести днём и ночью поочерёдным патрулированием участка в полосе одного километра от шоссе. На связь выходить каждые два часа, начиная с шестнадцати ноль-ноль. При обнаружении скоплений вооруженных людей или бандформирований, докладывать немедленно. Связь на установленных радиочастотах. В бой вступать только при явном нападении! При необходимости запросить помощь. Я, с техникой, буду находиться в районе Лачина.
… Остальным дозорам Козырев нарезал участки уже в Азербайджане, от границы до самого Лачина.
Глебу и Димке Жохову достался кусок шоссе от моста до крутого спуска в распадок. Лента асфальта, изогнувшись змеей у реки, упрямо лезла в гору, прочертив её склон светло-рыжими откосами, а затем, делая несколько плавных поворотов, круто уводила вниз. За два часа спецназовцы прочесали весь лес по обе стороны дороги, и нашли хорошую точку для наблюдения, откуда шоссе почти полностью просматривалось.
— Ты как думаешь, сержант, будет какая-нибудь заварушка или напрасно двое суток здесь проторчим? — спросил Жохов, лениво кусая травинку.
Глеб опустил бинокль и пристально посмотрел на напарника: — Пострелять захотелось?! — жёстко бросил он….
— Не без этого, — после несколько затянувшейся паузы, даже не повернув головы, спокойно согласился тот… — Хочется всё-таки настоящего дела попробовать.
— Смотри, Димка, первый блин может и комом быть! — смягчился Глеб. — Лишат берета, позора не оберёшься.
— Будь спок, сержант, до этого не дойдёт! — выплюнул тот, наконец, травинку и успокаивающе выкатил на сержанта ангельски чистые и ясные глаза.
— Ну-ну…, - взялся Ткачёв за бинокль. — Твои слова — да Богу в уши, — с сомнением сказал он, памятуя упрямый характер Жоха.
— Да что ты, в самом деле, Глеб, — обиженно сказал Димка, уловив недоверие в голосе сержанта. — Приказ я помню, и провоцировать никого не собираюсь!
— Ладно, замнём для ясности, — обернулся Ткачёв к напарнику и секунду спустя примирительно пояснил: — А участок у нас для нападения самый подходящий. Если взорвать мост и обрушить вон тот откос, — ткнул он пальцем на видневшийся слева краешек светло-желтой осыпи, то полк не полк, а колонну батальона точно можно отрезать. Я бы на их месте так и сделал. Отсёк хвост колонны, и всё. Со стороны Армении пока полк не освободит шоссе, инженерная техника не пройдёт, а в Ланчине и Шуше, если она и есть, то на содействие азербайджанских властей особо рассчитывать не приходится. Ну, а если сделать несколько хороших завалов на трассе, когда голова колонны уйдёт в Армению. То сидеть этому батальону в мышеловке не одну неделю.
— Ну, армяне на это вряд ли пойдут, — резонно заметил Жохов. — Они по этой дороге Карабах снабжают!
— Армяне, да! — согласился Глеб. Но азербайджанцам прямая выгода. Во-первых, дорогу закупорят, во-вторых, техника не уйдёт в Армению, чего они боятся. Сейчас каждый хочет на этот полк лапу наложить. Думаешь десантуру и нас зря что ли сюда бросили? Наверняка жареным пахнет. Так что смотри в оба.
Жохов воспринял последние слова как команду и поднялся с земли: — Пойду я, обегу участок, — повесил он автомат на плечо и выжидающе посмотрел на Глеба.
— Хорошо, у тебя два часа. К шестнадцати будем командиру докладывать, а потом обустраиваться.
Г л а в а 7
Обе БРДМ Козырев увёл в сторону Лачина, взяв эту обузу на свой, более многочисленный дозор, состоящий из трёх человек, включая и старшего лейтенанта. Хотя БРДМ-ка маленькая и юркая, но всё равно не везде в горах найдёшь подходящий съезд в лес, опять же нужно технику маскировать и охранять.
Разведдозоры Козырев на трассе высаживал скрытно, рассчитывая, что никто этого не обнаружил, а БРДМы демонстративно пригнал назад под Лачин, вот, дескать, съездили и назад вернулись. Тем более, что никто кроме командира десантников Селиванова и его начальника штаба не знал, сколько у Козырева будет людей.
Не желая засвечивать группу, восемь человек с лёгким вооружением он высадил из зависшего вертолёта в трёх километрах от города, с приказом скрытно выйти к шоссе. А с двумя оставшимися разгрузил на вертодроме упакованную в ящики весьма солидную экипировку группы и, выставив охрану, в сопровождении Золотовского отправился за БРДМами.
Через три часа, обговорив всё с Селивановым, получив технику и загрузив снаряжение, он подобрал своих людей на трассе, заметив подаваемые из кустов световые вспышки небольшим зеркальцем….
… Машины по шоссе шли редко. Только проскочившие на большой скорости два тентованных грузовика, в одном из которых под плохо зашнурованным брезентом Глебу удалось рассмотреть небольшие зелёные ящики армейского образца, представляли какой-то интерес. Это шоссе, пролегающее по упорно удерживаемому армянскими боевиками «ланчинскому коридору», не очень-то походило на «дорогу жизни», снабжающую Карабах.
В пятнадцать пятьдесят вернулся Жохов, в темпе прочесавший весь участок.
— Чисто кругом, — доложил он, — только у моста пост: шесть боевиков. Обедать изволят… с винишком, — презрительно скривил он губы.
— Ты бы ещё этикетки на бутылках срисовал, для полноты картины!
— Учту! В следующий раз обязательно бинокль возьму, — охотно согласился Димка. — Полянка там. Ближе, чем на двадцать метров подобраться не удалось. А с биноклем, я, для вас, товарищ сержант, коли заинтересовались, не только марку вина разведаю, но и чей разлив они пьют.
— Ладно, кончай трепаться, неси рацию. Пора командиру докладывать, — остановил его Глеб.
Включив и настроив рацию, он доложил о численности поста у реки и о двух проследовавших тентованных КАМАЗах предположительно с боеприпасами.
Наскоро поев (аппетита у обоих не было, видно сказывалась жара), начали обустраивать пост. Из плащ-палаток соорудили крохотную палатку на одного, занесли туда вещи и тщательно замаскировали. Побродив по лесу, набрали сухих сучьев и разбросали их двухметровой полосой вокруг лагеря — предосторожность на ночь, когда треск сухого дерева под ногой звучит как выстрел, предупреждая о чьём-то приближении. Затем, положив Жохова отдыхать, Глеб опять принялся через бинокль наблюдать за шоссе и прилегающим лесом.
Ветра не было. Жара вроде и не собиралась спадать, хотя солнце давным-давно перевалило за зенит. Тело обливалось потом и хотелось пить.
«Забыл давеча сказать Димке, чтобы подобрался к речке», — упрекнул себя сержант, булькнув последними глотками из армейской фляги. — «Теперь до самого вечера придётся терпеть, хотя…»
Он потихоньку взял свой мешок, который Жохов выставил наружу, когда забирался в палатку и, порывшись в нём, достал чистый целлофановый пакет. Выбрав на дереве подходящую ветку с густой листвой и хорошо освещённую солнцем, он надел на нее пакет и плотно завязал верёвочкой, чтобы тот не соскочил. Солнце палило еще во всю, и времени было вполне достаточно, чтобы через час-другой в пакете сконденсировалось с полстакана воды….
Жохова будить не пришлось. Тот проснулся сам, когда сержант в очередной раз докладывал по рации командиру.