Вчера был последний осмотр врача. Доктор Эберс, чистивший и зашивавший обе раны Ричарду Хадсону был доволен вдвойне. Во-первых, обе операции были проведены качественно, выздоравливание завершено успешно, швы сняты. Во-вторых, как только разрешат выдать информацию в прессе, все газеты раструбят, чьими стараниями и умениями мистер Хадсон второй раз возвращён к полноценной жизни. А такая реклама — это уважение, авторитет и новые клиенты. «Бог за вас, мистер Хадсон. Но постарайтесь под пули больше не подставляться!» — пожелал он своему пациенту, сообщив, что завтра после обеда на выписку.
С утра сразу навалились дела. Только успели позавтракать, как в сопровождении ещё одного агента ФБР прибыло два парикмахера, мужской и женский. Первый с энтузиазмом взялся за Глеба, второго отвели в палату Вики. Через час парикмахер закончил, от платы отказался, заявив, что работа уже оплачена. — Да и вообще, мистер Хадсон, — заговорщицки понизил голос мастер бритвы и ножниц, — если бы я знал, что мои профессиональные услуги потребовались такому известному человеку как вы, я бы сам приплатил тем господам, которые доставили меня сюда. Но своей Саре я всё равно намекну, кого мне сегодня посчастливилось обслуживать. Удачи вам, мистер Хадсон, — поклонился парикмахер и выскользнул за дверь.
Вслед за парикмахером прискакала Кэрол. В светлом деловом костюме она была дивно как хороша. С минуту потормошив Глеба и потершись о его гладко выбритые щёки, не рискуя оставлять на них след помады, усвистала в палату к Вике, посмотреть, что там вытворяют с её причёской.
С Кэрол было всё решено. Регистрация в мэрии. Венчание в церкви. Белое платье для невесты и метание букета для подружек, ну какая свадьба без этого. Свадебная вечеринка в доме отца Кэрол в фамильном особняке Джанвейнов. И вот он, новоиспечённый муж, Глеб Ткачёв, прошу любить и жаловать. На всё про всё пять дней после выписки. А дальше свадебное путешествие: сначала в Стоктон в Калифорнию, показать молодую жену отцу Хадсона, а затем куда пожелают — хоть на Гавайи, хоть в Париж. Чем меньше об их местопребывании будет знать людей, тем лучше, проинструктировал их агент ФБР. В Дейтон надо будет вернуться через полтора — два месяца к судебному заседанию. Дату нужно будет уточнить по телефону. Дали несколько телефонных номеров, куда можно обратиться в случае опасности. Вику до суда решено было поселить в доме Кэрол вместе с девушкой-агентом. Якобы молодые, уезжая, сдали дом в аренду студенткам. После суда мисс Пушкарёва сможет вылететь на родину в СССР или, если пожелает, оформить проживание в Соединённых Штатах. Вике уже осточертели заграницы и по дому она очень скучала. Глеб тоже скучал. Он мог конечно сейчас съездить в Москву, в качестве туриста. «Перестройка» сейчас и в Америке модное слово. Но в Самару его официально не пустят даже сейчас, слишком там много военных заводов, а побывать на Родине и не заехать домой — это сплошной мазохизм и расстройство. Сержант стал подсчитывать, сколько же дней прошло с момента его смерти в горах Кавказа и насчитал тридцать семь. «Так, лихо я погулял. Две раны успел заработать и почти жениться! Надо будет на сорок дней к своим слетать. Весточку бросить, что живой. Пусть порадуются». Это была хорошая мысль и Глеб аж расцвёл. «Точно, напишу записку и попробую передать. Дня через три дня дам Кэрол увольнительную до двадцати четырёх отметить девичник, а сам наведаюсь домой. У нас здесь день будет, а в Самаре уже вечер. Красота! Надо только время посчитать, чтоб там часов девять было, чтоб гости с поминок разошлись».
В палату ворвалась Кэрол:
— Ты бы видел, какая с этой причёской Вика красивая!
— Ты всё равно лучше, — поймал Глеб свою принцессу за руку и поцеловал. На этом всё и ограничилось, поскольку в дверь вежливо постучали.
— Войдите, — недовольно пробурчал Глеб, чуть отстраняясь от девушки.
— Это я, Дейв Митчелл, — радостно улыбнулся лейтенант, — принёс одежду для нашего героя. Рич, у тебя есть двадцать минут, чтоб переодеться и поволноваться перед награждением. Через двадцать минут сюда прибудет вице-мэр, начальник полиции с сопровождающими лицами и вручат награды мисс Пушкарёвой и тебе. Лейтенант вручил оторопевшему Глебу пакет и повернулся к девушке: — Вы, как всегда, просто ослепительны мисс Джанвейн. Ваше присутствие на церемонии награждения будет просто необходимо, чтобы скрасить унылость чиновничьих мундиров, — поцеловал он девушке руку и скрылся за дверью.
Секунду в палате стояла ошарашенная тишина.
«НУ НИ ХРЕНА СЕБЕ!» — подумал Ткачёв.
— Я так рада за тебя, милый, — ласково поцеловала застывшего жениха в губы Кэрол, забирая пакет с одеждой. — Давай снимай эту пижаму, я помогу тебе быстренько одеться!
«Грамоту наверно какую-нибудь дадут», — успокоился сержант, натягивая брюки от светлого костюма.
Через пять минут Глеб был одет. Кэрол покрутила его туда-сюда, сняла несуществующую пылинку и отошла на шаг:
— В этом костюме ты просто неотразим, Рич! — оценила она своего жениха. Потом прильнула, нежно коснулась губами и тихонько прошептала: — Мне тебя уже хочется.
— Мне тоже, — шепнул он ей, возвращая поцелуй.
— Ладно, я побежала к Вике, помогу ей…. Но после награждения, ты — мой! — добавила она уже от двери, направив на Глеба указательный палец.
«Понял… не дурак… как домой приедем, сразу в койку… и требовать, требовать продолжения банкета», — вожделённо подумал сержант, провожая взглядом закрывающуюся за девушкой дверь. Он быстренько прибрал лишние вещи в шкаф, поправил постель и подошёл к зеркалу: «Да, вид вполне приличный даже в ЗАГС можно идти, то бишь в мэрию, да и галстук Кэрол красиво завязала, мне бы так не суметь».
Чувствовал он себя великолепно. Десять дней постельного режима — это сила. И не скажешь сразу, что тут главнее: режим принятия пищи и лекарств или горизонтальное положение больного. Первые пять дней Глебу приходилось лежать на правом боку и животе, чтоб не потревожить раны, ну а потом он уже особо и внимания не обращал, зажило всё как на собаке. Даже поправился на два кило.
— Рич, это мы с Викой, — приоткрыв дверь, сказала Кэрол. Девушки зашли в палату. Пара была отпад. Блондинка с шатенкой в белых туфельках и светлых костюмах.
— Да, боевая подруга, выглядишь ты просто очаровательно, — Глеб оглядев девушку, поцеловал ей руку, заставив Вику покраснеть. — И причёска тебе идёт. Американские женихи в очередь выстроятся. Глядишь и в Америке останешься.
— Не, я домой хочу. Надоело уже по загранице мотаться.
— Думаю месяца два тебе всё равно придётся здесь проторчать.
— Да, со мной уже разговаривал на эту тему парень из ФБР. Сообщил, кстати, что нашли мой загранпаспорт.
— Ой, кажется идут, — встрепенулась Кэрол.
— Давайте вот тут у стеночки встанем, освободим гостям место, — быстренько передвинул сержант девушек.
В комнату вошли пятеро. Делегацию возглавлял седой мужчина в чёрном костюме с золотой цепью на шее, набранной из двухсантиметровых квадратиков. Трое в парадных полицейских мундирах и девушка — переводчица от ФБР. Лейтенант Митчелл, входивший в делегацию, представил всех присутствующих и вице-мэр Дэвис Райт начал речь. Говорил он складно и убедительно, переводчица бойко озвучивала на русском. Потом перешли к награждению. Зам. начальника полиции открыл папку, достал оттуда наградной лист и длинную бархатную коробочку. Вице-мэр взял лист и начал читать:
Муниципалитет города Дейтона, штат Колумбия, Соединённые штаты Америки, постановляет: 1. За смелость и решительные действия по пресечению уголовных преступлений наградить гражданку Советского Союза Викторию Алексеевну Пушкарёву памятным золотым медальоном.
2. На медальоне выгравировать надпись: «Русской девушке Виктории Пушкарёвой за смелость и решительность от благодарных жителей Дейтона».
3.Выплатить Виктории Пушкарёвой призовую сумму в размере десяти тысяч долларов.