– Попробуй дёснами язык прокуси, – устало проговорил я, набивая табак и закуривая.
– Ты ффё вавно покойник! – задёргался жрец, но Торре лупанул его по почкам, и бесноватый застыл.
– Вас в монастыре учили, что вы можете сопротивляться пыткам? – усмехнулся я. – Вы просто не знаете, что такое пытки. Видел я здешние пытки в Тайной канцелярии: кусок железа раскалённый приложить, да на дыбу подвесить. Ни фантазии, ни боли особой. Сейчас я расскажу тебе, как пытали там, откуда я… приехал. Тебе ведь было больно, когда я вышибал тебе зубы?
Жрец испуганно задёргался, попытался отвернуться, но Милтон вновь навалился сверху, поворачивая голову жреца в мою сторону:
– Глядеть на герцога, когда он с тобой разговаривает! – просипел разведчик.
Жрец смотрел на меня, и первый раз в его кошачьих зрачках я увидел нечто, похожее на страх.
– Я повторю вопрос, – продолжил я, глубоко затягиваясь, – Тебе было больно, когда я вышибал тебе зубы?
– Быво да бойно, – жрец затих, немигающе уставившись на меня и на трубку.
– А если в дёсны втыкать нож и проворачивать – будет ещё больнее, из-за нервов там расположенных. Вы знаете значение слова нервы?
– Внаю, – промычал монах.
– Так вот боль мы испытываем как раз из-за нервных окончаний. И сигналов от них. Калёное железо, уничтожая нервные окончания, подаёт не самый болезненный и нестерпимый сигнал. Но вот раскуроченные дёсны, вырванные ногти, отрезанный член и иголки, втыкаемые в самые чувствительные места – это настоящая пытка!
Одного из бандитов на обочине начало рвать, он перевернулся на бок и мучительно изгибался, извергая из себя завтрак. А жрец богини Бау побледнел ещё сильнее.
– Вижу, вы начинаете понимать, – кивнул я ему. – Во что я могу превратить вашу жизнь. В сплошной ад без права умереть. А вы не умрёте долго, так как запаса лечебных амулетов у меня немало. Да и сам я обладаю магическими способностями. И рано или поздно, уже полубезумный от постоянной боли, вы всё равно мне всё расскажете. Это лишь вопрос времени. Как рассказал всё, что знал ваш спутник по прозвищу Спрут, который валяется там, на обочине, и плачет из-за нескольких сломанных пальцев, не понимая, что плакать ему нужно теперь совсем о другом.
– О тём вэ ему пвакать? – проквакал жрец.
– А о том, – задушевно сказал я жрецу, – Что не будет у Спрута посмертия. И не попадёт он к богам. И не переродится. Потому как душу его я уничтожу безвозвратно. И это страшнее любых сломанных пальцев и любой смерти!
– Вы не фмовете! Это невовмовно! – жрец впервые заморгал. И сразу часто и много.
– Почему же? – на ходу импровизировал я, – Вы ведь помните, что я был в заброшенной столице?
Когда жрец нехотя кивнул, я продолжил:
– Там я и нашёл заклинание бесповоротного уничтожения души. И после смерти бандит отправится в НИКУДА. И его душа будет уничтожена. Как и твоя, жрец. Ведь ты думал, что после смерти отправишься в сады чёрной богини Бау? Так я тебя разочарую – никаких садов не будет. Будет лишь долгая, мучительная пытка, и потом смерть. Окончательная и бесповоротная.
У жреца овальные зрачки стали почти что круглыми, и я даже испугался, не лопнут ли от перенапряжения. Жрец пошамкал разбитыми дёснами и произнёс:
– Богиня не дафт такому фвуфифя.
– Не даст такому случиться? – удивился я. – Спорим, вполне себе даст? Что для неё глупый жрец? Тем более, посмевший пойти против её планов.
– Я? – в ужасе вскричал жрец.– Никогда! Её пваны фяфенны!
– Так что вам нужно от меня? – я зловеще нахмурился. – Я выполняю волю богини, а тут в мою усадьбу вламываются. Императрицу, которой я служу, пытаются убить…
– Ей? Фвувифь ей? – жрец начал хватать ртом воздух. – Этово не мовет быть! Ведь пофванник ив-ва моя фкавау…
– Посланник из-за моря? – наклонился я к жрецу, – Тот мужик в чёрной одежде?
– Могуфий маг, – благоговейно профыкал жрец, – Он фкавау, фто ты пвотивиффя вое её.
– Это же искуситель! Как вы могли поверить посланнику из-за моря, – патетично воскликнул я, хлопнув себя ладонью по лбу. – Ведь это зло в чистом виде! Страшное, всеобъемлющее зло!
Я лихорадочно перебирал пантеон местных богов, вспоминая, с кем не дружила богиня ночи. С Мерралом точно дружила. Вроде как даже любовниками были. С Кушаром – богом торговли они вообще в родственных отношениях. С Гризмой – богиней жизни отношения были натянутые, но не до смертоубийства. А вот с Катой – богиней войны…
– Это же посланник Каты! – я сокрушённо покачал головой, – А вы…
Глава 11
Мы с Торре как раз убили последнего из бандитов, когда на тракте появился целый конный разъезд. Признаюсь, вид четырёх тел, частично изувеченных, плюс кровища по всему тракту могли ввести в некое заблуждение приближающихся королевских стражников. Ну, и двое воинов с клинками в руках, дорезающие человека, плюс три тела тут же валяются… Да, это могло создать ошибочную картину. Но чтобы настолько? Командир, увидев нас двоих, плюс четыре тела, и трёх стреноженных лошадей (четвёртая ускакала-таки в степь) гикнув, пришпорил своего коня, и с копьём наперевес помчал в нашем направлении. За ним рванула и его полусотня. И главное, где же сознательность стражника? Ведь по-хорошему нужно было попытаться взять в плен. Выведать, кто такие и почему зарезали. А вдруг не мы зарезали? Не, последнего понятно, что мы, стражники сами видели. Ну, а если первых трёх не мы? Или на нас напали, и это чистой воды самооборона? И вот, вместо того, чтобы разобраться, обстоятельно и всесторонне подойти к делу, такое нелепое и жестокое нападение. Хорошо, что до них было метров двести пятьдесят или триста. И если они думать не хотят, то я-то уж должен. Тем более, байк мой далековато, можем не успеть убежать. Да и убегать не по-герцогски как-то, в конце концов. Потому я вздохнул, и скомандовал гордо и благородно: