— Хорошо, я могу сказать тебе вот что. Я здесь для того, чтобы проанализировать определенные упущения в деятельности. А когда я покончу с расследованием, полетят головы.
— Не моя, я уверен. Описание моей работы очень простое и точное. Я слежу за развитием запрещенной технологии, я обеспечиваю кров для агентов Лиги, которые посещают этот регион, и я пытаюсь укротить самые худшие импульсы Бринслевоса…
— Вот как?
— Да, конечно — мы хотим, чтобы жизнь крестьян была тяжелой, иначе какое еще давление может заставить их стараться усовершенствоваться в фокусах? В конце концов, это единственный выход для самолюбивого ребенка с амбициями. Но революции, слишком вероятно, принесут нежелательные перемены, а Бринслевос особенно небрежен со своим добром.
— Вот оно что, — Руиз внимательно смотрел на Денклара.
Вне сомнения, трактирщику было что скрывать, какому работнику Лиги скрывать было абсолютно нечего? Ключевым вопросом был один: был ли Денклар частью заговора, который пытался устранить Руиза, а если так, то успели ли конспираторы передать Денклару новые инструкции? Руизу казалось, по крайней мере, возможным, что времени было слишком мало, чтобы сформулировать в отношении него политику и отдать соответствующие приказания. В любом случае, Денклар прореагировал на внезапное появление чужака в своем трактире без всякого лишнего беспокойства, что говорило в пользу его невиновности — или неинформированности. А подозревать каждого агента Лиги на Фараоне в двойной игре было, вероятно, неумной паранойей. Возможно.
Денклар беспокойно заерзал.
— Чем я могу тебе помочь?
Руиз позволил ему поерзать, пока на его лице сохранялось хмурое выражение подозрительности.
— Ну что же, — сказал он наконец. — Я скажу тебе потом. Я остановлюсь в твоем трактире, продам немного масла, и изучу, как тут дела. Акклиматизируюсь. Ты заметил, что с орбитальной станции больше ничего не передают?
Денклар страшно удивился.
— Собственно говоря… нет. У нас тут, разумеется, есть разведывательные бусины, которые передают данные наверх, на платформу, но очень мало связи идет к нам вниз. Это не самая важная явка, в конце концов. Любой ребенок, который проявляет талант к фокусам, немедленно продается в школу магов в одном из крупных городов, поэтому тут не происходит никакого серьезного сбора рабов.
Казалось, свет просиял в глазах Денклара.
— Ты здесь для того, чтобы разобраться в действиях браконьеров? Да?
Руиз нахмурился еще свирепее.
— Моя миссия секретна. Не любопытствуй. То отсутствие связи, о котором я упоминал, теперь включает и твою связь с платформой. Мой корабль патрулирует спектр частот в поисках любых нарушений. Это очень хороший корабль.
— Конечно, конечно. Хорошо, рассчитывай на меня. Как мне тебя называть, кстати?
— Зови меня Вухийя. Не меняй своего поведения по отношению ко мне, кроме как разреши мне продавать свои товары в твоем общем зале.
— Я бы не хотел, чтобы ты это делал. Могут пойти слухи, а потом продавцы змеиного масла будут мне тут поганить все углы.
— Ты с этим справишься. — Руиз неожиданно почувствовал страшную усталость. — Теперь уходи, мы поговорим утром.
Денклар ушел, явно не в счастливом настроении. Руиз забаррикадировал дверь. Потом поставил многочисленные тревожные маяки и ловушки, которые могли сохранить ему жизнь, пока он спит.
Как раз перед тем, как Руиз готовился спать, зеленый мотылек налетел на лампу и исчез во вспышке блистающих искр.
8
В ста километрах оттуда, в каменном городе Кобатуме, за столом сидел человек, глаза его были пусты, рот растянут в гримасе беззвучного блаженства. Время от времени глаза его закатывались, а он сам подергивался. На столе перед ним был небольшой ящичек черного пластика, из которого плоский кабель вел к пристегнутому к основанию его черепа индуктору.
Высоко вверху, на границе неба, облако крохотных предметов пролетело сквозь первые следы атмосферы. Несколько из них слишком отвесно падали, поэтому сгорели, а остальные в конце концов благополучно упали в стратосферу.
Когда они оказались в более густом воздухе, они выпустили тоненькие крохотные крылышки и разлетелись в всех направлениях. Часом позже они разлетелись по всем регионам обитаемого плато Фараона, ища феромонные маяки.
Один расположился как раз за окном человека. Он прижал свой крохотный интерфейс к приемнику, который был укреплен на подоконнике, включив тем самым низкий, настойчивый тревожный сигнал, пульсирующую ноту, которую не мог не услышать человек в комнате.