— У Гала в семье произошла ужасная трагедия, и его голову крепко заклинило, — своевременно пришла на выручку мужчине Элька в изложении драматического эпизода. — И понеслось!
— Воистину, я не выразился бы точнее, — кивнул воин с мрачной усмешкой, прорезавшей его застывший лик, словно незаживающая с тех самых пор рана. — Более всего на свете мне хотелось бы однажды проснуться и понять, что все эти залитые кровью годы — лишь кошмарный сон, но не будет дано такой милости. Я обезумел, желая видеть вокруг себя только войну и смерть, желая смести с лица вселенной все темные миры, вырезать до последнего создания всех их жителей. В моей душе много десятков лет бушевала только кровавая ярость, а когда я очнулся, то усомнился, осталась ли во мне еще душа, или только жалкие крохи ее пепла. Поначалу, ужаснувшись содеянному, я думал лишить себя жизни, умереть, как умирали тысячи виновных и невинных под моим мечом, но потом счел такой выход малодушным бегством. Я чудовище, но раз богам и Силам понадобилась моя сила, я вынул из ножен меч, хоть и обещал самому себе никогда больше не обнажать его. Я знаю, что никогда не буду прощен, мне не искупить своих преступлений, не вымолить прощения…
— Не вымолить — наверняка, — согласилась Мирей, и глаза ее воссияли нездешним золотым светом, а голос стал выше и звонче. — Но насчет искупления ты ошибаешься, воин. Все, что ты делаешь сейчас, чем живешь и что любишь — путь к искуплению. И ты ошибаешься снова, если думаешь, что истинные друзья не примут и не простят тебя.
— Конечно, нам-то тебя не за что винить и бояться тоже незачем, ну, во всяком случае, бояться до дрожи в коленках, — поправилась Элька, признавая, что иногда Эсгал бывает воистину суров и грозен. Вот, к примеру, когда застал воитель Рэнда связывающим шнуровку на своих сапогах, нагорело шутнику изрядно.
— Да, — подтвердил Макс, со смущенной улыбкой теребя свою умопомрачительную футболку. — Когда ты на кого из нас всерьез сердишься, и правда, струхнуть, можно, зато и положиться на тебя можно полностью, ты истинный рыцарь!
— А я уже сказал, что Рассветный Убийца — это круто! — беспечно подтвердил вор. — И под диван я не полезу, можешь не хмуриться, даже если зарычишь и в леопарда обратишься, все равно не полезу! А в дракона ты не станешь. Потому что он в комнате не поместится, вот!
— Я глубоко уважаю вас, мосье Эсгал, несмотря на те страдания, что вы причинили народу моего отца, — поклонился воину Лукас.
— Я тоже тебя уважаю, маг, — открыто признал Гал.
— По правде сказать, я таил свою истинную суть из опасения, что буду презираем вами и мадемуазель Мирей, — взял слово Лукас, нервно перебирая пальцы, с такой быстротой и тщательностью, словно всерьез усомнился в их численности или никогда раньше не всерьез не интересовался этим вопросом. — Род моей матери не был в восторге от полукровки, унаследовавшем магические таланты родителя. Я рос среди людей и издавна привык маскироваться, чтобы не стать изгоем. За мной не числится никаких преступлений, но подчас люди уже одну принадлежность к темному роду ставят тебе в вину. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять: вы, друзья мои, — иные!
— Я больше не убиваю демонов только за то, что они демоны, — криво улыбнувшись, подтвердил воин и присел на стул рядом с окном и беспечно болтавшей ногами на подоконнике Элькой. Видно, напряжение начинало спадать. — Инкуб ты или нет, не важно, мы не выбираем своих родителей и должны отвечать лишь за собственный путь. Возможно, Мирей права, дружба с тобой будет одним из путей моего искупления. Тем более, — практично уточнил Гал, оставаясь верен себе, — мой меч не сияет в твоем присутствии!
— Любое создание во вселенной имеет право на жизнь, любовь и дружбу. Ни в тебе, ни в Эсгале нет скверны, Лукас, за что же вас призирать? — удивилась жрица, обращая к мужчинам руки ладонями вверх в старинном жесте доброжелательности.
— В нашей команде самый ужасный ужас темных миров, а мой лучший приятель — демон, — счастливо ухмыльнулся довольный Рэнд, прищелкнув пальцами, и как ни в чем не бывало подмигнул Лукасу и Галу.