— Врожденный дар магического очарования, ту часть демонической сути, что пробуждает у женщин неодолимую тягу к моей персоне, — открылся Лукас и вновь как-то замысловато пошевелил пальцами, вероятно, снимая еще одно заклинание с себя любимого. — Разве ты ничего не чувствуешь?
— Нет, — честно призналась Элька, прислушавшись к внутреннему состоянию, но ничего, кроме бурчание в животе, испробовавшем сегодня вдосталь блюд из разных миров, не ощутила. — А что должна?
— Обычная женщина, как поют в балладах, уже "пала бы мне на грудь, к устам приникнув в сладостном лобзанье", — не без самодовольства пояснил Лукас и принахмурился, соображая, почему демонстрация его демонического обаяния не оказала на девушку никакого влияния.
— Так ведь я хаотическая колдунья. Может, меня моя магия защищает от твоих врожденных чар? — предположила Элька.
— Весьма, весьма вероятно, — немного подумав, согласился маг и широко улыбнулся с непередаваемым облечением без всякой манерности. — Знаете, мадемуазель, вы не ошиблись, я уже благодарен Темному! Готов признать это! Пусть он открыл без разрешения мой секрет, но зато теперь, — Лукас звучно прищелкнул пальцами, — я, будучи дома, могу не накладывать на себя маскирующие заклятья. Они почти незаметны, но исподволь утомляют и тело и дух. Вы невосприимчивы к моим чарам, жрица Мирей в силу своего сана и целомудрия тоже, а на мужчин сила инкубов не действует. Прекрасно! О Творец, как же это прекрасно, перестать, наконец, контролировать каждый свой шаг и жест.
Маг потянулся всем телом, словно очень давно таскал на себе доспехи, привык к ним настолько, что перестал замечать тяжесть, но, скинув, ощутил необыкновенно чувство свободы, и подхватил Эльку на руки. Крепко прижав к себе и прокружив девушку по магической комнате с каким-то ликующим кличем, более подходящим индейскому вождю, нежели благовоспитанному магу, Лукас вновь поставил Эльку перед шкафом с книгами и рассмеялся с непередаваемым облегчением:
— Удивительно, мадемуазель, я могу касаться вас без опасений, что бы подпадете под мою власть! Спасибо! — теплые губы мага расцеловали девушку в обе щеки.
— Пожалуйста! — улыбнулась в ответ Элька и, не удержавшись от искушения потрогала рожки инкуба. Они тоже оказались теплыми, прямо как руки мага.
— А теперь давайте займемся делом, — слегка отодвинув радостное возбуждение, пузырьками шампанского кипящее в крови, предложил Лукас. — Нам необходимо подобрать заклятье для решения алторанской проблемы. Прошу, мадемуазель, испытайте для начала вас способ. Но, помните, вы обещали — никакой хаотической магии!
Маг вновь встряхнул руками и открыл дверцы шкафа с книгами и отступил, делая приглашающий жест. Элька не заставила себя упрашивать. Она скользнула вперед и, с мечтательной жадной нежностью глядя на запретную в силу магических причин литературу, промолвила, обращаясь к книгам:
— Нам нужна помощь, милые. Пожалуйста, подскажите, что нужно сделать, чтобы снять старинное заклятье, сотворенное шестью магами для удержания в тюрьме темного бога. Те маги уже погибли, но наложенные ими печати держатся. Только треснули четыре, а оставшиеся две целы, потому что живы два потомка тех волшебников. Эти чары очень опасные, они закрыли не только Темного в горе вместе с Источником Силы, но и перекрыли границы мира, а теперь Алторан разрушается, могущество плененного бога разъедает мир изнутри, и если мы не поможем, то погибнет весь мир, а местные маги настолько ослабели, что ничего не в силах предпринять. Лукас говорит, что разрушать чары нельзя, надо снять, чтобы обойтись без катастрофических последствий. Как нам быть? Посоветуйте, помогите, книги!
Элька закончила краткое изложение событий и вздохнула. Книги молчали, Лукас не насмешничал над надеждой девушки, но одной его иронично изогнутой темно-рыжей брови хватило, чтобы Елена сообразила, он ни на грош не верил в успех предприятия, и дал ей попробовать только для того, чтобы не устраивать публичного скандала, да и пари выиграть. Хаотическая колдунья потянулась к корешкам и, почти признавая поражение, нежно провела по обложкам навсегда запретных для ее буйной магии книг. Послышался шорох, словно фолианты терлись обложками друг о друга, оглушающая тишина отступила, и только теперь Элька поняла, насколько та тишь была неестественной для магической литературы, это было не обычное молчание, а пауза. И, скорее всего, пауза на размышление. Где-то на уровне своих сверхъестественных подобий сознаний, столь отличных и от людских, и от демонических разумов, книги совещались, принимая решение. А когда оно было принято, начали действовать. С третьей, считая сверху полки шкафа, из ее середины, сам собой выдвинулся средних размеров том в темно-красной обложке и упал на руки Эльке, раскрывшись где-то на последних страницах.