– …се в порядке, – пробормотал Гарри и свернулся в клубок. Северус вздохнул и поплотнее обернул вокруг него одеяло. Потом он прошел в ванную, убрал там беспорядок и переоделся в пижаму. Когда он вернулся в спальню, Гарри уже почти заснул. Он слегка вздрагивал от боли. Северус скользнул рядом с ним и слегка погладил его по голове. Гарри придвинулся поближе и свернулся возле его бока.
– Спасибо… – пробормотал он, а затем добавил: – Я тоже тебя люблю, – ошеломленному мужчине.
Северус недоверчиво смотрел на него. Гарри, конечно, не собирался ему этого говорить. Он ведь уже спал, не так ли?
Но потом Гарри открыл глаза и расплылся в улыбке.
– Споконочи.
Слушая ровное дыхание Гарри, Северус снова задумался о двух последних днях.
Действительно ли Альбус был прав?
Внутри он чувствовал тепло и… что-то еще, чего он не мог назвать. Нет, не любовь: любовь к мальчику была для него довольно очевидна. Что-то близкое к счастью? Нет. Это было даже больше, чем счастье. Он был крайне рад. Маленький любимый и нахальный обормот как-то сумел слишком глубоко пробраться ему в сердце. Он хотел обнять Гарри, но боялся, что раздавит его от волнения. Вместо этого он время от времени проводил рукой ему по волосам и осторожно касался лба. Из-за физических повреждений у Гарри могла начаться лихорадка.
Да, сейчас он был счастлив. И он боялся будущего.
Ни разу в его жизни счастье не продолжалось долго. В самом деле. В нем начал расти страх потерять Гарри. Это не было маловероятно. Для Волдеморта он был сыном предателя, превосходным инструментом для возможного шантажа. Для одноклассников Гарри был сыном самого ненавистного профессора и Пожирателя Смерти. И, прежде всего, он все еще был Гарри Поттером, предполагаемым спасителем магического мира. Он почти мог видеть руки, протянутые, чтобы оторвать от него Гарри, требовавшие его жизнь…
Его счастье всегда было похожим на это. Смешанным с грустью, горем и виной.
– Квайетус, если ты можешь меня слышать, где бы ты ни был, пожалуйста, помоги мне поддержать его, дать ему все, чего он заслуживает. Помоги мне!
И, как ответ, пришла мысль: он отведет Гарри на кладбище и покажет ему могилы всех близких. Включая Квайетуса.
***************************************************************************
– Нет, Квайет. Ты сегодня останешься в постели. Я не позволю тебе идти на занятия. Я уже говорил об этом Альбусу, и он отпросил тебя с уроков.
Северус стоял у кровати Гарри с угрожающим видом, руки в боки, с обычной насмешкой на лице.
– Северус, пожалуйста, – Гарри сел. – У меня сдвоенный урок защиты, а я все еще не могу наколдовать самый простой щит.
– Я научу тебя этому днем. Но ты не можешь вставить с постели, кроме как в туалет, понятно?
– А… что мне делать целый день?
– Ты можешь читать или слушать музыку, если хочешь, – Северус последний раз проверил его лоб. – Я вернусь сюда, чтобы пообедать с тобой. До тех пор не переверни квартиру вверх дном, пожалуйста.
– Хорошо, папа! – шутливо отсалютовал Гарри.
– Идиот… – Северус вышел из комнаты достаточно быстро, чтобы скрыть от дерзкого мальчишки свою широкую улыбку. Но это не помогло: Гарри своим шутливым замечанием просто перевернул его день. Все еще улыбаясь, он вошел в Большой Зал.
Он сел на свой обычный стул рядом с миссис Фигг и рассеянно начал намазывать джем на свой тост, все еще размышляя над словами Гарри, в том числе и над сказанными прошлой ночью, когда внезапно почувствовал необычную тишину, упавшую на зал. Он с любопытством поднял голову и встретился взглядом с почти тремя сотнями пар широко раскрытых глаз студентов, глядящих прямо на него.
Он удивленно моргнул. Что произошло?
– Я рад видеть, что ты улыбаешься, Северус, но думаю, тебе лучше перестать, – глаза Дамблдора мерцали сильнее, чем когда-либо. – Ты до смерти потряс школьный коллектив.
Насмешливое замечание директора только усилило его веселье, но все же он попытался привести выражение своего лица к обычному равнодушному состоянию. Это было нелегко.
– Почему, Альбус? Я думаю, это подходит ему больше, чем усмешка, – добавила МакГонагалл, и Снейп от смущения ярко покраснел. Но, по крайней мере, он сумел перестать улыбаться, как дурак.
– Минерва, пожалуйста, – простонал он. – Моя репутация…
– Ах, наш раздражительный профессор возражает против человеческих чувств, – усмехнулась ему МакГонагалл и наклонилась поближе. – Но я не думаю, Северус, что случилась бы беда, если бы твоя репутация сального, злобного «мерзавца» была бы разрушена раз и навсегда.
– Минерва!
– Хорошо, хорошо, – профессор трансфигурации откинулась назад. – Усмехайся и принимай злобный вид, если это делает тебя счастливым, – пожала она плечами, завершая спор.