Гермиона была права. Гарри, однако, не мог сказать ни слова Северусу. Они провели вечер в полной тишине, кроме того момента, когда Северус объявил ему о деталях его отработки с Филчем. Гарри пожал плечами с деланным равнодушием, но внутри он кипел от ярости.
И в ту ночь у него снова было видение.
Видение, в котором Пожиратели Смерти и Волдеморт допрашивали мужчину о местонахождении кого-то. Гарри не мог понять имя человека, которого они искали, он просто наблюдал за пыткой, сильно дрожа.
Он не знал мужчину, и через несколько минут он был уверен, что никогда не узнает его. Гарри хотел как-нибудь выбраться, но не мог. Он был заперт в своем видении и вынужден наблюдать за пыткой, которая была так похожа на то, что делали с ним.
– Нет, нет, нет, – тихо стонал он, наблюдая за пыткой.
– Где она? – временами спрашивал Волдеморт.
– Я никогда тебе не скажу, – тихо отвечал мужчина.
Гарри пытался закрыть глаза, но не мог. Идиотские видения. Где же был сейчас Северус?
– Ты скажешь, поверь мне. У нас есть много способов, чтобы убедить тебя…
– Я не скажу, – прошептал он.
Гарри был в ловушке.
Он отчаянно хотел освободиться.
Он не мог.
– Где она?
– Скажи ему, скажи ему! – в боли закричал он мужчине. – Он убьет тебя, если ты этого не сделаешь!
– Нет, – через некоторое время тот сумел сказать только одно слово. – Нет.
– Пожалуйста!
– Нет.
– Скажи ему!
– Нет.
Где же в этом аду был Северус? Он оставит его здесь? С Величайшим Ублюдком? В поместье, так похожем на Поместье Кошмара?
Пока Гарри с жалостью смотрел на мужчину, он понял, что начал чувствовать проклятия, пытки, как будто бы был там, как если бы он был пытаемым мужчиной. Его дыхание стало неровным, его сердце быстрее забилось в панике. Как это могло быть?
Он захныкал от боли и начал потеть.
Он не мог выбраться.
Это причиняло боль.
Все причиняло боль.
Он хотел никогда не чувствовать этого снова. Никогда.
Почему он, тем не менее, должен это чувствовать? Почему? Он выкрикнул этот вопрос.
Он чувствовал, как будто его разорвало надвое, когда Волдеморт применил на них Круциатус.
Но он не закричал.
Только когда пришел Эйвери.
Нет.
Его кожу обожгло огнем.
НЕТ!
Никогда больше!
Глава 8. Примирение.
Северус застыл, услышав из спальни нечеловеческий крик. Он сидел перед камином, изучая зелья в книге, найденной Гермионой, и порой задумываясь о Гарри и их вчерашней беседе.
Он не знал, как реагировать, но слова, которые произнес Гарри, слишком сильно его ранили.
Возможно, Гарри был прав, и он не имел никакого права вмешиваться в его жизнь.
Но он только хотел его защитить…
Было бы так легко возненавидеть мальчика после всего, что тот сказал. Но он не смог. Он был Квайетуса. И он был Квайетусом. Только немного более закаленным, чем он.
Он был несправедлив с отработкой. Гарри бежал к нему. Нет, не к НЕМУ, поправился он. Он искал школьного мастера зельеварения, а не Северуса. Большая разница!
Альбус ошибся, Гарри не любил его. Он его не ненавидел, но, конечно, и не любил. Сердце Северуса упало, и он почувствовал себя таким смешным. Разве это не то же самое? Почему его волнуют чувства глупого мальчишки?
Это был не глупый мальчишка. Это был Гарри. Он все еще не мог считать его никем иным, кроме сына.
Хорошо, у них была обычная семейная ссора…
Но сыновья обычно любят своих отцов, а Гарри не любил его. Хотя иногда он мог предположить, что Альбус был прав. Тогда… почему он сказал такое о его ошибках?
Он углубился в раздумья.
Но слишком знакомый крик немедленно вернул его к реальности.
Он узнал этот крик. Поместье Кошмара, разделение. Гарри один с Эйвери…
Он вскочил на ноги и почти сломал дверь, спеша к кровати Гарри.
– Гарри, Гарри, проснись! – позвал он его, тряся за плечи. – ПРОСНИСЬ!
Крик прекратился, когда Гарри открыл глаза.
– Северус! – воскликнул он и прыгнул к нему на руки. – Северус. – Он схватил мужчину за одежду и, дрожа, прижался к его груди.
Глаза Северуса в ужасе раскрылись, когда он заметил кровь на пижаме Гарри. Он подхватил Гарри на руки и осторожно погладил его по волосам. Мальчик еще сильнее прижался к нему.
– Северус, – произнес он снова. Он был спасен.
– У тебя идет кровь… – испуганно прозвучал голос его приемного отца.
– Это был Эйвери, – тихим, дрожащим голосом ответил Гарри. – И Волдеморт. Они пытали мужчину, а я чувствовал все, что они делали с ним…
– Я промою… – начал Северус, но Гарри покачал головой.
– Пожалуйста, не отпускай меня, – несчастным голосом пробормотал он. – Еще немного.
Северус кивнул и посадил Гарри к себе на колени.
Когда дрожь немного стихла, Гарри открыл глаза и посмотрел на Северуса.
– Извини, Северус. Я не хотел причинить тебе боль. Я был груб и несправедлив. Я знаю, что ты только пытался меня защитить, но я – только глупый подросток…
– Шш, Гарри. Успокойся. Сейчас не время обсуждать это.
– Но это так, – слабым голосом возразил Гарри. – Я должен тебе сказать, что я действительно благодарен за то, что ты появился там из-за меня. И я сожалею, что причинил тебе боль.
– Помолчи, – добродушно улыбнулся ему Северус.
– Но…
– Помолчи, – снова произнес он, – или я отнесу тебя прямо к мадам Помфри.
Гарри слабо улыбнулся в ответ и закрыл глаза.
– Ты не сердишься на меня? – пробормотал он.
– Нет. Но я должен вымыть тебя и сменить тебе одежду. Ты в крови.
Гарри кивнул, и Северус отнес его в ванную. Он снял с мальчика пижаму и задохнулся в ужасе. Гарри все еще был слишком худым и костлявым, он мог пересчитать все его ребра, заметно выделявшиеся под бледной кожей. Бледной и покрытой порезами, теперь полуоткрытыми, и еще сочащимися кровью.
– Ты все еще недостаточно ешь, – печально заметил он.
– Я пытаюсь, – прошептал Гарри. – Но не могу.
– Ты должен.
– Я знаю.
Гарри хотел вымыться. Он чувствовал крайнее неудобство от того, что Северус ему помогал, но он не мог сделать этого сам. Все болело, порезы мучительно горели. Он чувствовал головокружение и ужасную головную боль. Из-за этого все, что он мог сделать, – это сидеть в ванне. Его руки были слабыми, он просто не мог открыть кран или взять мыло, которое выскальзывало из ладоней. Северус, третий раз вернув ускользнувшее мыло с другого края ванной, устал от попыток Гарри самостоятельно помыться и осторожно, бережно вымыл его сам.
Гарри дрожал, когда Северус промывал порезы и смывал кровь. Наконец Гарри не смог больше сдерживать слезы, и его тело затряслось от тихих рыданий.
Северус застыл.
– Я сделал тебе больно?
Гарри отрицательно покачал головой и, запинаясь и борясь с рыданиями, пробормотал: – Это я сделал тебе больно. Я был неправ и жесток, – и крупные слезы упали на поверхность воды.
– Успокойся. Ничего страшного, – осторожно сказал Северус.
– Я знаю, я сделал тебе больно, а ты так добр ко мне. Я этого не заслуживаю…
– Ты – всего лишь глупый подросток, как ты сказал. Я не принял твои слова всерьез, – это было явной ложью, но он счел более важным успокоить Гарри, чем сказать ему правду.
Но Гарри не был убежден.
– Ты выглядел опустошенным. И если даже я смог увидеть твое отчаяние, то ты должен был быть крайне опечален.
Северус вздохнул. Похоже, он все меньше и меньше может обмануть мальчика. Возможность обмануть у них быстро исчезала по мере того, как они становились ближе и лучше узнавали друг друга. Он снова посмотрел на спину Гарри.
– Ладно, это не было приятно… – спокойно согласился он. – Возможно, я не должен был так сильно тебя любить…
Гарри не отреагировал, только виновато опустил голову еще ниже.
Северус встал, оставив Гарри в ванной, и пошел в лабораторию, чтобы взять несколько зелий для ран мальчика. Вернувшись, он осторожно очистил их и промыл, затем поднял мальчика на руки и вернул его в спальню.
– Я могу идти, Северус, – слабо возразил Гарри.
– Я не позволю тебе, – ответил тот и положил его на свою кровать. Кровать Гарри была слишком сильно залита кровью, чтобы спать в ней. – Мне жаль, но ты снова должен спать со мной. Твоя кровать не годится для сна.