Но он не хотел умирать. Он не хотел жертвовать жизнью. Ему было только пятнадцать!
Гарри прислонился к стене и позволил окатить себя волнам чистого отчаяния.
Он никогда не хотел такой судьбы. Он мечтал о нормальной, абсолютно обычной жизни, нормальной, с обычными болями и разочарованиями, ничего больше…
Он крепко обнял колени и позволил течь слезам.
Он хотел жить. Он отчаянно хотел жить. Да, не любой ценой, но все же…
Стена ванной леденила его спину через тонкую пижаму, и он почувствовал, что его кожа горит от жара. Он задрожал, но это его не беспокоило.
Все казалось таки далеким и странным. Таким невероятным.
Разве он недостаточно страдал прошлым летом? Последние 15 лет?
Скамейка немного прогнулась. Гарри поднял голову с колен и повернулся к мальчику, севшему рядом с ним.
– Что ты хочешь, Уизли? – спросил он, но голос его был слишком хриплым, чтобы прозвучать резко.
– Ты не вернулся. Я испугался, что…
– Испугался! – саркастично фыркнул Гарри.
– Да, – Рон шевельнулся и уткнулся взглядом во влажный пол, – в некотором роде. Я просто… я… – он не продолжил.
– Выкладывай, – нетерпеливо сказал Гарри.
– Что Малфой хотел от профессора Снейпа? Угрожать ему?
Гарри не ответил, только прохладно на него посмотрел.
– Послушай. Ты плакал, – сумел выдавить Рон.
– Это не твое дело, – голос Гарри стал холоднее.
– Да… нет, – Рон был явно смущен. Гарри рассердился и собрался встать. – Нет! Подожди, пожалуйста, немного.
Раздражение в его голосе остановило Гарри на половине движения. Он шлепнулся назад на скамью.
– Ладно. Немного. Говори.
– Да. Смотри. Твой отец был шпионом. Разве это не означает, что Ты-Знаешь-Кто все еще хочет ему отомстить? Мама рассказала мне о наших… родственниках. Гальвани. Она сказала, что Ты-Зн… Вол-Волдеморт, – Рон на мгновение сделал паузу, – убил их детей, чтобы удержать остальных от шпионажа. Это… – он снова остановился, – это для меня значит, что теперь он охотится за тобой, за вами обоими.
– Именно, – сказал Гарри и встал. Он не хотел продолжать этот разговор.
– Но он уже ловил тебя, не так ли? – продолжил Рон, тоже поднявшись. – Он уже пытался тебя убить, верно? Это из-за него у тебя шрамы?
Гарри развернулся, схватил Рона за воротник пижамы и прошипел ему в лицо:
– Это не твое проклятое дело, Уизли!
– Я только хотел извиниться, потому что если Ты-Знаешь-Кто… – пробормотал он.
– Кто бы ни нанес мои шрамы, ты, Уизли, не имел права меня мучить. Почему ты думаешь, что если бы меня поранило ветровое стекло, твоя ответственность была бы меньше? – Гарри внезапно почувствовал себя слишком слабым, чтобы спорить. – Ты никогда не давал мне шанса проявить себя. Ты с первого же мгновения возненавидел меня только потому, что ненавидел моего отца. Сейчас ты все еще ненавидишь меня, ненавидишь нас, и если я признаюсь, что это Волдеморт нанес мне эти раны, ты возненавидишь меня еще больше, потому что мы выжили, а Поттер – нет!
– Я не ненавижу тебя! – выкрикнул в ответ Рон.
– Ты пришел сюда только для того, чтобы успокоить свою совесть, – сказал Гарри неожиданно спокойным голосом. – Ты пытаешься сделать все, что угодно, чтобы успокоить свои нервы, Уизли. Ты не из-за меня жалеешь о том, что сделал. Ты жалеешь из-за самого себя, потому что едва не стал убийцей. Ты не любишь меня еще больше, ты никогда не пытался понять меня или Северуса. Наоборот, ты всегда искал причины возненавидеть нас еще больше. И даже теперь ты просто хочешь найти оправдания тому, что сделал. Но не найдешь. Северус много, много лет был на светлой стороне. Даже во время последней войны он был шпионом Дамблдора. Он всегда старался спасти Поттера, несмотря на… не важно. А что касается меня – я никогда не был темным волшебником. Я никогда не делал ничего против тебя. Я никогда не пытался отнять у тебя девушку. Я только хотел, чтобы меня оставили в покое, – закончил он и решительно пошел к двери.
– Ты можешь меня простить за то, что я сделал? – тихо спросил сзади Рон.
– Я прощу тебя, когда твои извинения не будут просто беспомощным попытками оправдать себя, – сказал, не оглядываясь, Гарри и вышел.
**************************************************************************
Гарри снова задержался после зельеварения переброситься с Северусом несколькими словами. В этих случаях они не говорили ни о чем важном, а,в основном, о занятиях Гарри.
– Я все еще не могу создать Патронуса, – вздохнул он и подмигнул мастеру зельеварения. – Но с помощью Гермионы я, по крайней мере, научился наколдовывать серебристый туман, и даже профессор Фигг сказала, что это ожидаемый результат для пятикурсника.
Это была правда. Гермиона на уроке трансфигурации как-то сумела заработать общую отработку с Гарри, и МакГонагалл велела им после ужина убрать кабинет трансфигурации, когда она проверяла в своем кабинете тетради. У Гарри возникли подозрения, ведь раньше МакГонагалл никогда не назначала подобных отработок, но позднее Северус объяснил ему, что преподаватели пытались ослабить напряжение студентов, назначая им подобные отработки.
Тогда Гарри начал изучать преподавателей и понял, что Северус был прав. Стало меньше снятых баллов и больше назначенных отработок, так что Филч был чрезвычайно доволен: школа стала чище, чем когда-либо прежде.
Трех отработок с Гермионой оказалось достаточно, чтобы научиться НЕ наколдовывать полноценного Патронуса, а только обычный пар или дым, производимый его одноклассниками.
– А остальные занятия? – вскинул бровь Северус.
– У Биннса, как обычно…
– Профессора Биннса, Квайет.
– Да, – вздохнул Гарри. – Трансфигурация – весьма хорошо, арифмантика…
– Профессор Вектор сказала, что ты – лучший наравне с мистером Бутом и мисс Грэйнджер, – гордо улыбнулся Снейп.
Гарри покраснел.
– Может быть, – пожал он плечами. – Профессор Флитвик вернул наши эссе об изменяющих память заклинаниях, – сменил он тему. – Я написал о лечении изменений памяти и процессе восстановления. Профессор Флитвик поставил за это «Выдающееся», однако посоветовал мне также провести некоторое исследование насчет частичного изменения памяти – Невилл написал об этом, ты знаешь, – задумчиво сказал Гарри.
– И что ты обнаружил? Можно восстановить потерянную память? – с любопытством спросил Северус, наклонившись вперед.
– Ну, не всегда, – вздохнул Гарри. – Есть некоторые условия… Самый простой случай – когда маг снимает заклинание памяти, наложенное им. Заклинавший почти всегда может снять свое заклинание, если оно не было наложено неправильно, например, наложив его поврежденной или чужой палочкой, или заклинатель не сконцентрировался, как следует… В обычных случаях изменение памяти могут вылечить даже целители. Но неправильно наложенные заклинания обычно необратимы…
Прозвенел звонок.
– Хорошо, Квайетус. Иди. Увидимся за обедом, – Северус встал и проводил Гарри.
Гарри ушел не слишком далеко. Когда он повернул за второй угол, кто-то прошептал: «Импедимента!» Гарри упал ничком, но у него в руке уже была палочка. Он откатился от следующего возможного проклятия и, указав палочкой в ту сторону, откуда вылетело предыдущее, послал назад другое проклятье.
– Экспеллиармус!
Палочка прилетела к нему по воздуху, а владелец попытался ее поймать с болезненным криком.
– Петрификус Тоталус! – бросил Гарри следующее проклятье и указал пойманной палочкой себе на грудь. – Фините Инкантатем!
Как только Импедимента сошла, он вскочил на ноги и в следующий момент встал на колени возле закутанной фигуры. Он убрал с лица капюшон… это был Забини.
Внезапно все встало на места.
– Ты напал на Симуса в ноябре, верно? – спросил он.
– Драко сказал… Он приказал мне сделать это, – простонал Забини. – Это была не моя идея…
– Ты мог сказать ему «нет», – прошипел Гарри. – Ты должен был сказать ему «нет»!
– Он… он угрожал избить меня…
– У тебя были другие альтернативы, Забини. ВСЕГДА были. Я защищал тебя… – он не смог продолжить. К его шее прижалась палочка, и холодный голос лязгнул: