Поняв что спорить с ней бесполезно, убеждать ее в том что он человек он не мог, просто потому что один его внешний вид говорил об обратном, Псарас решил выслушать и поговорить с ней по ее правилам.
— Как давно ты знаешь что я тут появился? — спросил он, откинувшись на спинку трона, которая сейчас стала для него удобной.
— Как только ты зажег первую свечу, — ответила она лукаво улыбнувшись. Затем она оглянулась и не найдя ничего подходящего села на землю перед ним, возле его ног. — У Лилит есть свои секреты.
— Значит уже больше суток ты наблюдаешь за мной… Кто такая Лилит?
— Лилит — та чьи слезы даруют жизнь, а поцелуи смерть. Спутница нечистого, спутница лукавого, спутница Луки. Я ждала тебя… карты сошлись.
Лука бессильно опустил голову на собственную ладонь. Бесполезно доказывать ей что-то обратное.
— Ты сказала что вас двенадцать человек, кто они?
— Мы последователи нечистого и лукавого, демона тьмы и перевоплощения. Мы — готы. Если тебе что-то нужно, мы сможем помочь тебе, но наши силы не велики, потому что мы только начинаем наш путь. Я призову их завтра, если ты позволишь. Пусть они убедятся своими глазами, что Лука явился в наш мир.
Лука тяжело вздохнул. Да именно вздохнул. Одну сумасшедшую, к тому же настолько завораживающе красивую он выдержит, но еще одиннадцать сумасшедших, наверное слишком много для него. Хотя… он прислушался к чувству голода, которое никогда не покидает его по настоящему, а только замирает на время оставляя холодным нутро, возможно они пригодятся. Но лучше объясниться здесь и сейчас, по крайней мере сделать попытку.
— Марьям, послушай, даже если ты наблюдала за мной столько времени, не важно что ты видела, я — человек… — увидев ее взгляд, в котором было что-то сродни насмешки он замолк.
— Да, Лука, продолжай, — негромко сказала она, преданно глядя ему в глаза. — Я знаю первое правило лукавого, я согласна с тем что ты человек.
— Я был человеком. Но я изменился, не по своей воле… точнее, у меня не было выбора, я хотел умереть, но переродился вот в это… — увидев священный восторг в ее глазах, он понял, что буквально играет по нотам ее странной души.
— Да, Лука. Мы все хотим умереть и переродится. Я внемлю твоему откровению… — шептала она.
— Я страшен, я очень страшен. Не знаю что ты думаешь обо мне, но я совсем не то что тебе надо.
— Да!
— Я превращал людей в рабов, я лишал их воли, я делал их подобным себе!
— Да, да, — девушка жадно слушала, пожирая сидящего на троне прекрасными, бездонными черными глазами, замирая от коснувшегося её ушей эзотерического откровения.
— Ты в опасности, я могу опустошить тебя, могу сделать рабой и ты потеряешь свою волю. Тебе придется питаться жизнями других людей, животных, даже невидимых бактерий или умереть.
— Я готова. Зачем мне быть, если я не могу быть собой? Я — Лилит. Мои слезы подарят жизнь, а поцелуи смерть. Возьми меня с собой, Лука!
Её голос был чист и искренен. Волны незнакомой ему энергии исходили от нее, словно открытый источник силы и жизни стоял цветком перед ним. Но он не смел коснуться этого цветка, чувствуя как новое или давно забытое ощущение вводит его в ступор. Ее тело била дрожь, глаза твердо, без тени сомнения, страстно смотрели на него. Бледное лицо, обведенные черным глаза, приоткрытый чувственный рот, с которого ушла часть помады. Горячее молодое, гибкое тело у его ног, которое он без труда видел через несколько слоев тонкой одежды. Неожиданно для себя Лука Псарас почувствовал отзыв своих чресел на страстную энергию девушки. Это было настолько неожиданно для него, что он не удержавшись посмотрел вниз в область ширинки, а поскольку он был только в армейских штанах, его напряженный орган был ясно различим через материю. Взгляд девушки проследовал за его взглядом, затем их глаза снова встретились, но в ней он увидел уже совсем другой огонь. Темный, мрачный огонь знания и желания, неумолимый как Выброс, тяжелой, безжалостной волной катившей из ее молодого тела в его сторону, заставляющий сдаться или бежать в укрытие, выжигающий и гипнотизирующий, лишающий воли и покоряющий. В ее глазах было знание мужской сути, слабых мест и вожжей управления, теперь она была хозяйкой, а он оказавшись с ней на такой дистанции белым кроликом, безропотно ждущим своей участи. Она встала и ее рука потянулся к единственной верхней пуговице накидки.