4-й гвардейский механизированный корпус, выполняя поставленную перед ним задачу, занял район Федоровки, а одна его бригада прорвалась к югу, на побережье Таганрогского залива.
Таким образом, в результате успешных действий на войск части 29-го армейского корпуса противника были оттеснены еще дальше на юго-восток. Теперь они были зажаты на площади в 25 кв. км, хотя фронт окружения по-прежнему не был сплошным. План немецко-фашистского командования прорвать наш фронт силами группировки, созданной в районе Старо-Бешево, был сорван, в чем признавалось гитлеровское командование. «…И этот наступательный план армии, — говорится в отчете об оборонительных действиях 6-й немецкой армии, — не мог быть полностью осуществлен. Уже 28.8 враг сумел свой прорыв углубить до побережья. Телефонная связь с корпусом была прервана. Последняя попытка командующего лично прорваться через Буденновку (на берегу моря в 30 км зап. Миусского лимана. — А. Е.) на командный пункт 29-го АК равным образом оказалась безуспешной… Нужно было каждый час ожидать, что соединения будут разорваны и корпус распадется на отдельные группы. В связи с этим он получил разрешение сдать свой восточный фронт, а также Таганрог— после разрушения всех важных в военном отношении сооружений, стягиваться к реке Сарматская (между р. Миус и р. Мокрый Еланчик. — А. Е.) и затем прорваться на запад»[197].
План действий противника сводился к следующему. Прорыв должен был осуществляться по коридору между селом Марьевка и Миусским лиманом. 13-я танковая дивизия, как ударная группа, должна находиться во главе прорыва, части же 111-й и 17-й пехотных дивизий прикрывать выход главных сил с севера и северо-запада. Войскам 4-го и 17-го армейских корпусов 6-й армии была поставлена задача атаковать наши части с северо-запада, отвлечь туда внимание нашего командования и тем самым облегчить действия 29-го армейского корпуса по прорыву.
В ночь на 30 августа противник, прикрываясь группами автоматчиков, поддержанными артиллерийским и минометным огнем, вынужден был оставить самбекско- миусский оборонительный рубеж и поспешно отходить в юго-западном и западном направлениях. Войска 44-й армии стали преследовать его. Части 130-й стрелковой дивизий полковника К. В. Сычева, а также подразделения 416-й стрелковой дивизии полковника Д. М. Сызранова первыми ворвались в город и после короткого боя очистили его от противника. При этом большую помощь нашим частям оказали партизаны и патриоты-подпольщики. Неклиновский партизанский отряд «Отважный-2» под командованием А. В. Гуда и Н. И. Гальченко проник в Таганрог и вместе с подпольщиками помогал частям Красной Армии уничтожать гитлеровцев. Оставленная немецким командованием в городе группа подполковника Кальберлоха для уничтожения и взрыва предприятий города большей частью была перебита, а остатки ее прорвались к 29-му армейскому корпусу.
Противник сплошными колоннами отходил через Николаевку (5 км юго-западнее Марьевки) на запад, прикрывая этот отход массированными ударами авиации по нашим кавалерийским дивизиям. Артиллерия 30-й кавалерийской дивизии и 4-й легкой артиллерийской бригады была поставлена на открытые огневые позиции. Орудия прямой наводкой открыли огонь по движущимся колоннам. Врагу были нанесены большие потери.
Командующий фронтом приказал кавалерийскому корпусу во взаимодействии с механизированным корпусом уничтожить противника в районах Марьевки, Таврического, Носово[198]. 31 августа 30-я кавалерийская дивизия вышла в район Ломакино, Носово. Остатки противника у Таганрога были ликвидированы.
Таким образом, за период с 26 по 31 августа войска Южного фронта разгромили таганрогскую группировку, составлявшую правый фланг донбасской группировки врага. Противнику с большим трудом удалось через не занятый нашими войсками «коридор» вывести остатки 29-го армейского корпуса на запад.
В разгроме таганрогской группировки важную роль сыграл 4-й гвардейский кавалерийский корпус. В боях за Таганрог кавалеристы генерала Н. Я. Кириченко еще раз показали высокое боевое мастерство и отвагу. При этом особенно отличились 9-я Кубанская гвардейская кавалерийская дивизия под командованием генерала И. В. Тутаринова и 30-я кавалерийская дивизия генерала В. С. Головского. Смелый и решительный маневр на поле боя они умело сочетали с огнем приданной им артиллерии, с действиями танков. Верховный Главнокомандующий объявил личному составу этих дивизий благодарность. Оставив свои родные хутора и станицы на Кубани, где они по призыву Родины сформировались в дивизии и полки, конники прошли с боями сотни километров и вышли к Миусу. Гитлеровцы уже не раз испытывали на своей спине удары советских казаков. Одно слово «казак» приводило их в трепет. Вот какую, например, запись оставил в своей книжке Альфред Курц: «Все, что я слышал о казаках времен войны 1914 г., бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с ними теперь. Одно воспоминание о казачьей атаке приводит меня в ужас и заставляет дрожать. По ночам я галюцинирую казаками. Казаки это какой-то… вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды»[199]. Этому гитлеровцу удалось в порядке «планомерного» отхода удрать с Кубани целым и невредимым. Но здесь, на Миусе, его настигло возмездие. И то, что он увидел под Таганрогом, записать уже не успел — казацкая пуля сразила его.