Келли: Хватай пальто, встречаемся на улице с восточной стороны кампуса во дворе.
Я: Почему это звучит так подозрительно... ты ведь не планируешь мое убийство?
Келли: Не сегодня. Я припасла лопату и клейкую ленту на другой раз ;)
Я ничего не могу с собой поделать и усмехаюсь, потому что она восхитительна.
Я: Хорошо, ну раз лопаты и ленты не предвидится, я согласен, скоро буду :)
Келли: Окей, скоро увидимся).
Я запихиваю телефон обратно, интересно, что это она задумала. В последнее время она такая счастливая. Ее даже не волнует то, что Калеб – парень, который изнасиловал Келли, когда той было двенадцать – бродит где-то по миру и спокойно проживает свою жизнь, не заплатив по счетам ни за Келли, ни за сестру Люка, ни на остальных девушек. Он будет двигаться все дальше, делая, что хочет, а его жертвы будут вынуждены разгребать последствия. Есть в нашей жизни такой огромный недостаток, и я понимаю это даже слишком хорошо.
Вытряхивая из головы депрессивные мысли, я натягиваю шапочку поверх своих каштановых волос и выхожу на холод снова. Стараюсь мыслить оптимистично, снова миную холл, захожу за угол здания, следуя инструкциям Келли. Голые деревья украшены огнями, они отражаются ото льда, который покрывает все вокруг. Здесь чертовски холодно, дыхание клубится перед лицом. Нужно было надеть пальто потеплее. Но когда я шагаю на открытую площадку с восточной стороны здания, расположенную между несколькими скамьями и деревьями, меня вдруг перестает волновать то, что я на улице и чертовски замерз.
Келли стоит посреди огней и покрытых инеем деревьев, глядя на заснеженную землю. Ее голова наклонена, пальто застегнуто до подбородка, и носком ботинка она чертит что-то на снегу. Капюшон спущен, и снежинки покрывают ее длинные каштановые волосы, но, кажется, она так глубоко задумалась, что значения это не имеет.
Она просто красавица.
Идеальная.
Удивительная.
Я даю себе время, чтобы полюбоваться всем этим, прежде чем подойти к ней. Она должно быть слышит хруст снега под моими ногами, потому что вздрагивает и поднимает голову. Крошечные снежинки ложатся на ее ресницы, щеки раскраснелись, а на лице улыбка и взгляд настолько полон любви, что я всерьез задумываюсь о том, чтобы обернуться и посмотреть, нет ли никого за спиной.
– Привет, – произносит Келли, продолжая улыбаться. Она переминается с ноги на ногу, проявляя нервозность, этим заставляя нервничать и меня.
Что ее беспокоит?
– И тебе привет, – ноги сами по себе движутся к ней, так сильно я желаю и нуждаюсь в ее близости. – Почему стоишь здесь, в такой мороз?
Она выставляет палец, прося этим немного подождать. Затем движется к голому, окутанному снегом дереву и склоняется позади него. Мгновением позже музыка окружает нас. Возвращаясь назад, она продолжает улыбаться. Снежинки кружат вокруг нас, практически попадая в медленный ритм песни.
– Что это у тебя? – спрашиваю я. – Док-станция для ай-пода?
Она качает головой, идя по снегу ко мне и сокращая расстояние между нами, за что я безмерно благодарен. На самом деле я хочу, чтобы все это исчезло и между нашими телами не осталось и дюйма пространства.
– Нет, это магнитофон Люка. Сет попросил его для меня.
Я качаю головой, и улыбка касается моих губ, впервые за сегодня.
– Боже, он такой странный, со всей этой старой дребеденью, да?
– Как и все его сборники песен? – спрашивает она, мягко посмеиваясь, а затем подходит ко мне и склоняет голову набок, поднимая на меня глаза.
Я киваю, скользя руками по ее талии и сокращая пространство между нами. На таком холоде мне вдруг становится тепло.
– Я серьезно считаю, что ему место в 80-ых.
– Все возможно, – она оборачивает руки вокруг моей шеи и притягивает меня ближе. – Как думаешь, в каком бы мы времени оказались, если бы могли выбирать?
– Что насчет 60-ых? – предлагаю я.
Она улыбается.
– Мы бы оказались в мире любви и счастья.
– Думаю, это очень тебе подходит, – я заправляю прядь влажных волос ей за ухо. – Но не уверен, что-то же можно сказать обо мне.
Она хмурится, и я провожу пальцем по ее щеке, запоминая мягкость кожи. И хотя я касался её тысячу раз, каждый следующий такой же изумительный, как первый.
– Ты, кажется, немного расстроен в последнее время… тебя что-то беспокоит?
– Я просто размышлял о некоторых вещах, – я провожу пальцем дорожку от ее подбородка к виску.
– Эти вещи касаются семьи?
– Да… Ничего не могу с собой поделать… с праздниками приходят и мысли. Это просто заставило меня задуматься.