– Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. – Одну руку кладу на ее поясницу, а другую на бедра, подбородком прижимаясь к ее голове.
– Но это не единственная причина. – Она не спрашивает, а утверждает.
Моей первой реакцией было солгать, но потом осознаю, что больше не хочу ей врать, не хочу вести себя подобным образом.
– Потому что есть вещи, с которыми я не очень хорошо справляюсь.
Ее руки сжимают заднюю часть моей шеи и притягивают ближе к себе.
– Ты...
– Нет, – прерываю ее я, чтобы она не успела задать вопрос. – Хотя и хотел этого. Дела и так складывались тяжело после того, как я узнал об отце и о том, что случилось с Калебом, но после звонка матери, изъявившей желание со мной поговорить стало хуже.
Ее объятия становятся сильнее.
– Ты разговаривал с ней?
– Нет... Не смог.
– Хорошо. Я рада. Тебе и не следует. Пока мы не узнаем, где она остановилась. А может даже и тогда.
– Я люблю тебя. – Произношу я, потому что это единственное, что в этот момент мне удается произнести. Порой бывает слишком трудно постичь то, как сильно она меня оберегает.
Она отклоняется назад и смотрит мне в глаза.
– Мне кажется, чтобы не случилось, ты не должен даже задумываться о разговоре с ней, пока тебе самому этого не захочется.
– Я и не буду. – говорю я. – Хотя, мне и любопытно, что она хотела сказать..., наверное, ничего хорошего, но все-таки она...
– Она твоя мама, и ты чувствуешь, что тебе нужно поговорить с ней, – заканчивает за меня Келли. – Но прежде чем ты станешь относится к ней как к матери, ей нужно начать вести себя как мать.
– Не уверен, что когда-нибудь захочу.
– Тогда и не надо. Ты ничего ей не должен.
Ее слова – именно то, что мне нужно услышать. Я больше не хочу зацикливаться на семейных проблемах и отчаянно желаю перестать о них думать, поэтому и меняю тему.
– Кажется, у вас с братом все хорошо.
Она пожимает плечами, глядя на меня своими прекрасными глазами.
– Здорово было провести с ним время.
– Отлично. Я рад. Приятно видеть, что рядом с семьей ты счастлива.
– Мама хочет, чтобы мы приехали в гости, – говорит она, акцентируя внимание на слове мы, подразумевая под ним себя и меня.
– Дилан тоже хочет, чтобы мы приехали в гости, – говорю я, подражая ее тону.
Мои слова вызывают у нее смех и в уголках ее глаз образуются морщинки.
– Семьи необходимы, согласен? – Как только она это произносит, ее взгляд становится обеспокоенным, как будто она меня чем-то обидела.
– Келли, тебе не надо аккуратничать со мной. Ты можешь употреблять слово «семья», и со мной все будет в порядке. – Ловлю ее взгляд, скользящий по моим запястьям, на которых, я с гордостью могу сказать, нет свежих порезов. – И кроме того, я начинаю понимать, что семьи не всегда бывают такими, какими я себе их представлял. Дилан с женой милые, да и Тайлер не был сволочью. Оставляя одну руку на ее спине, другой прикасаюсь к ее щеке. – Но, по правде говоря, для меня ты бОльший член семьи, чем кто-либо другой. Все, что мне необходимо – это мы и наша крошечная квартира, и тогда мне хорошо. Понимание этого пришло ко мне в Вирджинии.
Она нервно сглатывает, на глаза наворачиваются слезы, но выглядит она не печальной, а счастливой.
– Хорошо, это все что и мне нужно. – Затем она приподнимается на носочки и оставляет нежный поцелуй на моих губах. – Отныне, – шепчет она мне в губы, – во все поездки мы ездим вместе.
– Договорились, – говорю я. Под лаской моего языка ее губы раскрываются, и мне удается углубить наш поцелуй.
Мы продолжаем танцевать и целоваться до тех пор, пока не заканчивается песня. Когда ритм музыки ускоряется, я решаю активизировать свое танцевальное мастерство. Как и во время нашего первого танца, провожу рукой по ее руке, отстраняю от себя и кружу до тех пор, пока она не падает мне на грудь.
Она разражается смехом, откидывая голову назад.
– Знаешь, хотя у нас и не вышла тусовка как у рок-звезд, но мы, черт возьми, можем танцевать как они.
– Стопудово, можем. – говорю я, кружа ее в танце, пока от сильного смеха у нее не выступают слезы. – Мы можем все что угодно – ты и я – когда мы вместе.
Ее смех смолкает, и она смотрит на меня не отрывая глаз.
– Я хочу этого... нас... навсегда.
Я облизываю губы, отмечая, ускоренный ритм моего сердца, и понимаю, как не хочу больше убегать.
Остаться.
Остаться.
Остаться.
Мое сердце бьется.
Раз.
И навсегда.
Навеки.
– Я тоже, – говорю и целую ее со всей страстью, какую мое сердце может выдержать, показываю ей как сильно ее люблю, и всегда буду любить.