Она возглавляет местный комитет безопасности, который собирается раз в две недели, чтобы обсудить безопасность района и то, чем лучше занять детей, чтобы они не болтались на улице. Хотя официально я не являюсь членом этого комитета, я стараюсь по возможности посещать все его собрания, поскольку, скорее по личным, причинам высоко ценю их работу. Уверен, что будь у меня более бдительные соседи, такие как Ларонда Франклин, мои жена и дочь, возможно, все ещё были бы со мной.
— У этой девочки расстройство. Её просто никто не оставлял надолго в одиночестве.
— Она пропала в прошлый вторник?
Мне в душу закрадывается что-то холодное и тревожное, пока я слушаю, как она рассказывает об исчезновении очередной девочки. Ее семилетней соседки по имени Камила, которую в последний раз видели играющей возле дома, где она жила.
— Да, прямо из-под носа у ее мамы. Вот только что она была здесь. И… пуф! Исчезла.
— И Вы сказали... она инвалид?
— Нет, у нее расстройство. Аутизм.
— У нее случайно не было собаки-поводыря?
— Думаю, вполне могла быть. Могу я спросить, откуда такой вопрос, святой отец?
— Просто так. Я подумал, может, ее мать что-то слышала?
— Она не заметила ни лая собак, ни чего-то подобного, — Ларонда кивает в сторону сидящей напротив нее блондинки, которая кладет на стол распечатки с фотографией девочки. — Джина раздаст несколько листовок, в распространении которых нам не помешала бы помощь.
Все шесть членов комитета берут из стопки распечатки.
— Мама этой девочки была бы очень благодарна, если бы каждый из вас взял по несколько листовок и распространил их по району. Бедная женщина так обезумела от горя, что уже неделю ничего не ест. Я собрала несколько соседок, чтобы они наготовили ей и мальчикам обедов на неделю. Святой отец, было бы полезно, если бы Вы упомянули об этом во время воскресной службы.
— Конечно. Буду рад помочь всем, чем смогу.
Собрание продолжается, но мои мысли крутятся вокруг пропавшей девочки. Обрывки фраз из исповеди того кающегося, например, когда он упомянул, что выпивка помогает заглушить крики. Что, если вечером после исповеди, когда он был явно пьян, этот ублюдок похитил еще одного ребенка?
И главное, что если этот ребенок все еще у него?
Я твержу себе, что стремлюсь разыскать его лишь для того, чтобы убедить обратиться к властям, но я себя знаю. Если Камила там, я без нее не уйду.
Это чуть больше трех миль от центра города по Северному Бродвею, и я на своей машине сворачиваю на Казанова-стрит. Исчезающая между двумя пологими холмами дорога изгибается так, что напоминает тупик, но прямо перед поворотом, немного в стороне от других зданий, стоит окруженный высокими сетчатыми заборами дом в стиле бунгало. На покосившейся двери виднеется обшарпанная вывеска, на которой написано «Лапы за благое дело». Старый, запущенный район с его кишащими крысами дворами и разбросанным повсюду мусором несет на себе печать полного безразличия.
Я останавливаю машину и выключаю фары. Сжав пальцами руль, я пользуюсь моментом, чтобы перевести дух, и украдкой бросаю взгляд на лежащий на соседнем сиденье пистолет. Не то чтобы я планировал кого-то убить. Это просто для самообороны, чтобы защитить себя в случае, если все примет очень опасный оборот. Я бы солгал, если бы сказал, что меня это беспокоит.
До двадцати одного года, вплоть до самого рождения Изабеллы, ношение оружия было для меня обычным делом. Я тогда занимался тем, что выбивал долги для одного из самых отъявленных преступников Квинса — моего отца, Энтони Савио. Мы с Вэл ненавидели эту работу всеми фибрами души, поэтому собрали вещи и уехали как можно дальше из Нью-Йорка. С тех пор я не разговаривал со своим отцом.
Мне всегда нравилось плотничать и работать руками, поэтому я открыл на Монтесито-Хайтс, где мы жили, своё дело по сборке шкафов. Я нашел там хорошего мастера-наладчика, и жизнь казалась мне почти сказкой, пока у Изабеллы не обнаружили лейкемию. Именно тогда все полетело к чертям, но даже это не могло сравниться с тем, до чего я скатился после убийства Вэл и Изабеллы.
Полиция утверждала, что это было простое ограбление со взломом, и, возможно, это казалось вполне логичным, учитывая несколько украденных мелочевок. Но любой опытный преступник обязательно отыскал бы у меня в кабинете сейф, к которому даже не притронулись, поэтому я не поверил в простую теорию о взломе. В итоге я бесчисленное количество раз смотрел в дуло этого пистолета, до той самой ночи, когда ввалился пьяным в местную церковь и имел довольно долгий и откровенный разговор с отцом Томасом. Не могу даже точно определить, в какой момент моего пьяного бреда он перевернул моё сознание. Может, я просто никогда раньше ни перед кем так не раскрывался.