Поднявшись по моему телу, она облизывает губы и падает рядом со мной на кровать.
— А ложь — это грех, так ведь?
— Хотя и не такой существенный.
Айви проводит зубами вдоль линии моего подбородка и, остановившись, целует меня в шею, как маленькая хитрая кошка, которая все пытается привлечь мое внимание.
— Может, тебе стоит исповедаться?
— Я так и сделаю. Как только буду уверен, что у меня больше не возникнет желания с тобой грешить.
— И когда же, по-твоему, это произойдет?
Обхватив ее рукой, я чувствую рядом с собой ее тело, то, как ее изгибы идеально сливаются с моими, словно она была создана специально для меня.
— Честно говоря, не знаю.
15.
Айви
Грех.
Это слово пронизывает мои мысли, обволакивая воспоминания о последних двух часах, пока я лежу рядом с Дэймоном, слушая его ровное сердцебиение и глядя, как он спит. Так крепко. Мирно. Хотела бы я спать так же, но знаю, что это только вопрос времени, когда Кэлвин постучит в мою дверь.
На моем телефоне вспыхивает уже третье его сообщение за последние двадцать минут.
«ТЫ ГДЕ?», — написано жирными буквами, а это значит, что при нашей следующей встрече эти буквы будут выжжены у меня на заднице. Висящие напротив часы показывают начало двенадцатого, и я перекатываюсь на спину, игнорируя напоминания о том, что кинула его сегодня вечером и завтра горько за это поплачусь.
Темнота комнаты озаряется еще одним сообщением, затем гаснет и загорается снова, беспрестанно вспыхивая его растущим гневом, пока наконец не раздается звонок. Повернувшись, чтобы отключить телефон, я замечаю, что на экране вовсе не номер Кэлвина.
Это дом престарелых mamie.
Чтобы не разбудить Дэймона, я поднимаюсь с кровати и ухожу с телефоном в ванную.
— Айви, — раздается на другом конце провода знакомый голос ее давней сиделки Аниты, и мелькнувшая в нем дрожь вызывает у меня приступ паники. — Извини, что звоню так поздно, но твоя бабушка... она... Она перенесла обширный инфаркт. Врачи сейчас с ней работают, но дела плохи. Транспортировку в главную больницу она не перенесет.
Я чувствую, как трещат мои ребра, сдавливая мне легкие, так что невозможно дышать.
— Постойте. Что?
— Айви, она не выживет.
— Я… я… я буду через пятнадцать минут, — у меня дрожат губы, и я c трудом сдерживаюсь, чтобы не сорваться, разговаривая с ней по телефону. — Пожалуйста... просто... не оставляйте попытки, ладно? Не бросайте ее.
На последнем слове я замолкаю и заглушаю всхлип ладонью.
— Я скоро буду.
Это случилось. Я знала, что настанет день, когда мне придется попрощаться с единственной женщиной, которой я была небезразлична. С единственной, кто взял меня к себе и воспитал так, словно я была недостающей частью ее жизни, тем, что делало ее счастливой.
Отключив звонок, я пробираюсь к гардеробной, стягивая с себя латекс, который прилип к моему телу, словно слой кожи, и никак не хочет слезать. Секунды отсчитывают время, оставшееся моей бабушке на этой земле, а я из последних сил пытаюсь снять этот гребаный костюм, который заставил меня надеть Кэлвин. Словно враг, не желающий сдаваться в борьбе за то, чтобы меня удержать.
— Ну же! — вскрикиваю я громче, чем следовало, но в дверях уже стоит Дэймон.
— Айви, что случилось?
Все еще пытаясь выбраться из костюма, я сдерживаю переполняющий меня крик раздражения, но Дэймон отбрасывает мою руку и стягивает у меня с плеч костюм.
— Я, эм... мне надо... мне надо спешить..., — бессвязно бормочу я, хватая с полок джинсы и лифчик.
Я срываю с вешалки блузку и, избавившись, наконец, от костюма, прижимаю ее к груди.
— Она умирает. Она умрёт, и я останусь совершенно одна, — к горлу подступают рыдания, и я сдаюсь.
Прежде, чем я успеваю его остановить (словно я стала бы), меня обнимают руки Дэймона, и я рыдаю ему в грудь.
— Я не знаю, что делать.
— Ты сейчас оденешься. И я тебя туда отвезу.
Я рада, что он все взял в свои руки, поэтому делаю, как мне велят, быстро одеваюсь, все время глядя, как Дэймон надевает белый воротничок и заправляет рубашку. Мы выбегаем из дома к его машине, и он везет нас, как мне кажется, целую вечность до дома престарелых, что всего в десяти минутах езды от моей квартиры.
Женщина на стойке регистрации меня узнает и без предварительного оформления провожает к палате. В коридорах тихо, и все мое тело неудержимо дрожит, особенно, когда Дэймон берет меня за руку. Мы проходим в дальний коридор, и к нам, качая головой, приближается Анита. У нее в глазах слезы.