— Выясни, что там.
Крекотин уперся руками о стенку. Радайкин, перекинув автомат на шею, вспрыгнул на плечи сержанта и подтянулся на руках. За забором большой двор. Старательно разгребали навоз куры, грелись на солнце свиньи. В глубине тянулись длинные постройки. Оттуда слышалось мычание коровы.
— Тут фрицем не пахнет, — заключил Радайкин. — Давай пройдем в дом.
Через калитку разведчики вошли во двор. На открытой террасе стояла женщина в зеленом халате. Завидя разведчиков, она испуганно вскрикнула и бросилась в дверь.
— Куда вы, гражданка?
На крик из открытой двери сарая выглянула вторая.
— Эй, тетка! Подойди-ка! — махнул рукой Радайкин.
Осторожно ступая, женщина направилась к ним. И вдруг, всплеснув руками, она порывисто бросилась к разведчикам.
— Красная Армия! Да? Вы — Красная Армия? — Лицо, молодое, девичье, озарилось улыбкой, в глазах заиграли лучики. — Вы — красноармейцы! Я знаю! Здравствуйте! Я — Анна, работаю у фрау Марты. Словенка я, из Субботицы. Родные!..
Из глаз ее катились слезы, лицо светилось.
— Да подожди же, Анна! Фрицы в деревне есть?
Девушка вскинула глаза на Крекотина.
— Какой «фрицы»? Не понимай. Что такое «фрицы»?
— Ну, немцы, фашистские солдаты? Понимаешь?
— A-а… Понимай, понимай. Приходили фашисты. К фрау Марте. Брали молоко, яйца… Понимаешь? Иногда ночуют… Они из шахты. Шахта в горах. Я там работала. — Она говорила с заметным акцентом, с трудом находя слова.
— А сейчас они есть в деревне?
— Кто? Немцы? Нет. Они после вчера приходили сюда.
— Сколько их было?
— Пять… Понимаешь? А сейчас нет фашистов в деревне…
В комнате встретила женщина в зеленом халате.
— Битте, битте, геррен зольдатен, — залепетала она, запахивая на могучей груди халат. Круглое лицо с щелочками глаз расплылось в сладенькой улыбке.
По мягким коврам разведчики ходили из комнаты в комнату, рассматривая картины, рога оленей и туров. Хозяйка угодливо поясняла.
— Нихт ферштеен, нихт ферштеен, — то и дело повторял Радайкин, слушая ее болтовню. — Не понимаю, не понимаю.
Разведчики собрались было в обратный путь, когда вбежала Анна.
— Немецкий золдаты! Много! Уходите!
Крекотин и Радайкин, схватив автоматы, бросились к двери.
— Не сюда… тут нельзя…
Увлекая разведчиков, девушка бросилась в соседнюю комнату. По узкой лестнице они сбежали в подвал, единственное окно которого глядело в лес.
— Туда… — указала девушка рукой на окно.
Рывком сержант распахнул раму. Зазвенели стекла.
— Радайкин, вперед!
Едва солдат выбрался из дома, как из-за угла выбежал немец. Завидя Радайкина, он от неожиданности замер. Потом навалился на него. За ним выбежали еще двое. Не раздумывая, Крекотин выпустил по ним очередь. Потом бросился к Радайкину и прикладом размозжил немцу череп.
— Отходи в лес, Иван, — крикнул солдату. — Я прикрою…
В лесу удалось оторваться от преследователей. Сделав крюк, только к вечеру добрались до батальона.
Выслушав доклад разведчиков, Белоусов распорядился направить в село роту. Едва рота достигла окраины, как гитлеровцы открыли по ней столь ожесточенный огонь, что пришлось пустить в дело минометы и гаубичную батарею.
Только к утру удалось выбить немцев из села. Тотчас на мотоцикле Третьяков и я выехали туда. За рулем сидел Артемьев. Оказалось, что он ко всему еще умел водить машину.
В дом, где разместился командир роты, первым вошел капитан Третьяков. Переступив порог, он подался назад. Перед ним стоял немец.
— Хальт! — Капитан выхватил из кобуры пистолет. — Ты как попал сюда?
Гитлеровец в мундире и невоенного образца штанах выдавил что-то невнятное.
— Пленный это, товарищ капитан. — Вперед выступил солдат-конвоир. — Из подвала его пьяного без штанов выволокли. Он, гад, кусался. Пришлось стукнуть разок. Лейтенант Аверьянов пробовал допросить, да не получилось: языка не знает.
— Позовите Артемьева, — распорядился Третьяков.
Ноги фашиста в коротких с широкими голенищами сапогах подрагивали. Дрожали и пальцы вытянутых по швам рук.