— Доложите свое решение, как будете наступать, — потребовал Толбухин. Блажевич стал объяснять, что наступление он решил организовать с боевым порядком в два эшелона: впереди по правому склону будут наступать подразделения 297-го полка, а по левому склону — 300-го полка. Один из батальонов сегодня ночью уже ушел в горы, чтобы атаковать Пернитц с тыла.
Маршал кивнул:
— Батальон уже вышел? Это хорошо. Правильно. В горах нужен маневр: обходы, охваты. Особое значение приобретают действия небольших отрядов. Прямолинейность в горах неприемлема.
Продолжая доклад, комдив сказал, что во втором эшелоне будет находиться 303-й полк подполковника Соколова.
Потом разговор зашел о захвате Пернитца, и комкор Миронов как бы случайно обронил, что с запада к Пернитцу вроде спешат американцы.
— Спешат или нет — нам неизвестно, — недовольно сказал Толбухин, — а вот что через него можно выйти к южным районам Германии — это точно.
Проводив маршала Толбухина и генерала Миронова с комдивами, Блажевич вызвал командиров полков.
Спросил у Данилова, есть ли связь с Белоусовым и где сейчас находится его батальон.
— Они в пути, сообщили, что скоро выйдут к альпийской гостинице. Утром вели бой.
— Держите с ними постоянную связь. Знаю, что делать это в горах трудно, но стараться нужно.
Уделил внимание Блажевич и командиру 297-го полка полковнику Бондаренко. Подполковнику Соколову приказал перемещать полк, не отрываясь от подразделений первого эшелона.
— Быть в постоянной готовности развить успех полков Данилова и Бондаренко.
Пришел майор-танкист и сказал, что его с семью танками генерал Миронов направил на усиление 99-й дивизии. Он уже связался с Даниловым и Бондаренко. Первому направил три боевых машины, а второму четыре. Начальник штаба дивизии решение одобрил.
Потом явился командующий артиллерией дивизии, сообщил о недостатке боеприпасов.
— А как на завтрашний день? — спросил генерал.
— На завтра достаточно, но впереди-то Пернитц!
— Так потребуйте от начальника артснабжения! Он должен был дать заявку.
— Заявка дана, и не одна, но заявки-то не стреляют.
— А какое положение у зенитчиков?
— Это их нужно спросить. По-моему, у зенитного дивизиона снарядов достаточно.
Пришел начальник штаба дивизии полковник Логвинчук с начальником разведки.
— Проверял готовность да увязывал в полках взаимодействие пехоты с танками, — сообщил он.
— О том майор-танкист уже доложил, — сказал комдив. — А как вы смотрите, Аркадий Климентьевич, если завтра использовать зенитные орудия для стрельбы по наземным целям?
— Есть резон, но как там, наверху, посмотрит начальство?
— А мы его спрашивать не будем. В общем, предупредите командира зенитного дивизиона, чтобы к этому был готов.
Начальник разведки доложил: по документам убитых гитлеровцев установлено, что против дивизии обороняются части 3-й немецкой дивизии СС «Мертвая голова».
— Это той самой, что были у Балатона?
— Совершенно верно.
— Не добили там, так добьем здесь.
Проводив последнего посетителя, Блажевич взглянул на часы: шел двенадцатый час. Спросил адъютанта Голованова:
— Ты, Павел, ужинал?
— Вас жду. Все давно остыло.
— Скажи, чтоб принесли на двоих. Небось голоден, как и я?
Встреча с командующим была еще свежа у генерала в памяти.
— А каков маршал! — вспоминал с восхищением. — Ты раньше никогда его не встречал?
— Нет. Впервые увидел. Но вот и у меня и других офицеров возникло недоумение: почему он, заслуженный полководец, участник Сталинградской битвы, освободитель Донбасса и Крыма, Румынии и Венгрии, а теперь еще и Австрии, не Герой? Неужто не заслужил?
Лицо генерала изменилось.
— Таким вопросом, Павел, не стоит задаваться. Могут неправильно тебя понять. Достоинства каждого оценивают в Москве. Сталин знает кого награждать.
— Если бы это было так!
— Ты это к чему?
— К тому, товарищ генерал, что за Свирь, где я форсировал реку одним из первых, вел за собой батальон и был представлен к ордену, получил солдатскую медаль «За отвагу». А те, кто были далеко от реки, отхватили ордена.
Еще до рассвета юркий «Виллис» и радийная машина, где находились рации, выбрались на высоту Медау-хоф, где был наблюдательный пункт комдива. С него как на ладони виднелся Берндорф, долина с бархатной зеленью склонов, серая лента дороги, идущая к Пернитцу и далее.